Аквариум для панков с собачкой

В российский прокат вышел отмеченный на Каннском фестивале французский фильм "Большая вечеринка".

В этом фильме панк жив, а революция – просто новая форма самовыражения. В провинциальном французском городе живут 2 40-летних брата: инфантильный панк Нот (Бенуа Пульворд) с ирокезом и ботфортами, преданный идеалам анархизма, и Жан-Пьер (Альбер Дюпонтель), продавец матрасов на грани нервного срыва, французская реинкарнация Акакия Акакиевича Башмачкина. Пока Нот прогуливается по стоянке торгового центра с собачкой, клянчит деньги и оттягивается на панковских концертах, его брат поочередно теряет все привычное – семью, работу, деньги, самоуважение и желание жить. После неудачной попытки эффектного самоподжога на глазах у покупателей торгового центра Жан-Пьер приходит к Ноту, желая научиться искусству жить "панково".

Обретя формальную свободу, братья Бонзини начинают мечтать о том, чтобы разжечь в своем городе огонь восстания по примеру Туниса и Египта. Сатирическую комедию, получившую специальный приз жюри программы каннского "Особого взгляда", сняли известные во Франции комики Гюстав де Керверн и Бенуа Делепин. Их предыдущим фильмом была черная комедия "Последний мамонт Франции", где Жерар Депардье сыграл грузного длинноволосого работника бойни, который доказывал свое право на получение пенсии. В "Большой вечеринке" тоже хватает хулиганской критики государства и общественного устройства в целом, тоже можно наблюдать Депардье (пусть и в эпизодической роли гадалки), однако с этой немного нафталиновой картиной про освобождающую миссию контркультуры, к тому же нацеленной в первую очередь на французского зрителя, не все так просто.

На первый взгляд в "Большой вечеринке" все аккуратно распределено по двум фронтам: мир загнивающего капитализма и альтернативный мир свободы, где нищебродство двух сорокалетних здоровых мужиков облагорожено и оправдано идеями "Интернационала". Жан-Пьер, ошметок буржуазной жизни, пережеванный и выплюнутый миром матрасов и цифровых рамок для фотографий, и Нот, считающий себя самым старым панком в Европе, а по сути последний из могикан вопиюще немодной субкультуры. Встретив в лице брата поддержку из враждебного мира, Нот приободряется и начинает клеймить окружающих его потребителей с новой силой: "Кушаешь только био? Твой рак тоже лопает био. Переходи на божьих коровок". В социальный протест ударяется и брат, в подпитии топчущий матрасы на работе и кричащий: "Справедливости!"– перед тем как себя поджечь.

Пространство условного французского городка, больше похожее на аквариум, за стенками которого плавают равнодушные ко всему рыбы, остроумно представлено с точки зрения охранников, следящих за передвижением объектов через камеры наружного наблюдения.

Именно эта видеофиксация, стекло, призма (босс Жан-Пьера просто снимает на телефон, как тот заходится в нервном припадке) позволяет обывателям оставаться глухими к крикам двух плохо пахнущих нонконформистов.