5 книг о том, как вершится правосудие

Официальное правосудие иногда не в силах изменить или заменить местные законы наказания, а настоящие преступления так и остаются нераскрытыми.

Салман Рушді. Джозеф Антон. – К.: Видавництво Жупанського, 2017

После того, как вышли Сатанинские стихи этого автора, он был вынужден постоянно скрываться под вымышленными именами, находясь под охраной специальных подразделений полиции, поскольку аятолла Хомейни вынес ему смертный приговор, и за его голову давали 3 млн. Поэтому автобиографический роман-эпопея Джозеф Антон Салмана Рушди - именно об этом времени, а его название - кодовое имя писателя, который он придумал, соединив имена Конрада и Чехова. «Я решил, что должен относиться к Джозефу Антон как к еще одному роману, с той лишь разницей, что все, рассказанное там, - чистая правда, - вспоминал Рушди. - Я хотел, чтобы эта книга читалась как роман.

Я сказал себе: вот сюжет, напиши об этом роман. В этом, кстати, причина того, что книга написана в третьем лице. Я решил на шаг отступить от этого «я» и писать о себе «он», пытаясь анализировать себя так же беспристрастно, как и другие. Следует добавить, что полицейская охрана была снята с Рушди в марте 2002 года. После того как иранское правительство заявило, что не будет способствовать тем, кто хочет его убить, специальный отдел полиции выждал еще пару лет, чтобы убедиться, что иранцы держат слово.

Роберто Арльт. Свято заліза. – Л.: Видавництво Анетти Антоненко, 2017

Адское пламя, которое служило правосудием и вспыхнуло в финале этой пьесы, вряд ли согреет сердце христианина, но по крайней мере подогреет интерес к проблеме воспитания антиклерикальных и антивоенных вкусов, которые, впрочем, оказались не ко времени в момент ее написания. На самом деле это трагический фарс 1940 года, созданный аргентинским классиком, чье наследие стоит в одном ряду с творчеством Хулио Кортасара. Водевильные ситуации по стилю напоминают Бальзака и Мопассана, драматические сценки свидетельствуют о влиянии Шекспира, а упомянутый финал отсылает к пьесе На дне Горького, в котором человеческая трагедия всего лишь портит настроение веселой компании.

Герои у аргентинского автора не лучше - жена фабриканта, созерцая которую «то в декорированном салоне роллс-ройса, то в золотистом кресле ложи Большого театра, кто бы мог подумать, что эта дама, на чьих руках сияют такие драгоценности, неграмотная грабительница», ее муж, «дурак, щедрый как скряга и благодарный как змея», монструозный сынок, коварный слуга, демонический любовник, священник-взяточник. Одного, как в классической драме, соблазняет Фавн, второго предостерегает Ангел-хранитель, но все герои стоят друг друга, все с тайными помыслами, двойным дном, коварными планами.

С. Дж. Тюдор. Крейдяна людина. – Х.: Клуб Сімейного Дозвілля, 2018

Хотя все, что произошло в начале этого жуткого детектива, было в далеком детстве главного героя, но упоминание о страшном убийстве находит его даже через сорок лет. Так же, как правосудие. Его старые добрые друзья - Толстый Гев и Металлический Микки, Гоппе и красавица Никки - которые никуда не делись, хотя именно один из них отправляет издалека электронное письмо, в котором говорится о том, что он нашел убийцу. И из памяти всплывает воспоминание о том, как герой в детстве вместе с учителем спасал девушку, которая стала жертвой несчастного случая на карусели, а потом в лесу нашли обезглавленный труп, а голову так и не нашли...

Зато в реке обнаружили тело его обидчика Шона, о котором тот же учитель говорил, что законы кармы его накажут. Неужели это он появлялся ночью, рисуя мелом мужчину, или, может, это шутили друзья? «И только на полпути в школу до меня дошло, - вспоминает маленький герой. - Каждый из нас имел свой цвет мела. Толстый Ґев - красный, Металлический Микки - голубой, Гоппе - зеленый, Никки - желтый, а я оранжевый. Ни один из нас не рисовал белым мелом». Также в доме учителя оказались портреты пострадавшей девушки с карусели. Но гораздо хуже то, что в перекличке разделов из прошлого и настоящего неожиданно вынырнули меловые человечки, которых друзья использовали в детстве, как зашифрованные послания. Уже взрослый герой снова видит эти странные знаки. «Я не мог отвести взгляда. Сланец вокруг печи полностью покрывали рисунки. Ослепительно белые на темно-сером. Десятки одинаковых, нарисованных друг на друге будто безумной рукой. Белые меловые человечки ».

Юрій Андрухович. Коханці Юстиції. - Meridian Czernowitz, 2018

Живой классик современной литературы, наконец, порадовал новой книгой, названной то ли им самим, то ли издателем «паранормальным» романом. Так или иначе, но это не роман, а лишь восемь рассказов - зато каких! Именно они и складываются в своеобразный роман - со временем, памятью, детством-юностью и, безусловно, советской зрелостью. Более того, объединяет их пусть даже не сюжетно, но по крайней мере тематически - общая черта, присущая всем героям рассказов. Прежде всего это их преступная натура, во-вторых, любовь, которую они скрывают. Ну, а в-третьих, правосудие, или побеждает, или даже не упоминается.

Впрочем, в данном случае, как видно из названия «романа», все полностью от богини правосудия. Интересно, что видим мы в этой коллекции убийц - настоящего уголовного эпоса старого Львова - всего лишь фигурантов различных судебных дел. Представители этого мира пестрые и разнообразные - это и герои городских легенд, и чернокнижники, и повстанцы - вымышленные, реальные, живые и мертвые души из коллекции тайных страстей. Разбойник Самуил Немирич, тайный агент Богдан Сташинский, средневековый монах Альберт Вироземский, террорист Мирослав Сочинский и другие герои преступного мира.

Володимир Лис. І прибуде суддя. – Х.: Клуб Сімейного Дозвілля, 2018

Криминальная линия в этом романе тесно связана с социальной, бытовой, жизненной. На контрасте между судебной властью и местными законами, мистикой и даже метафизикой, возникают картины провинциальной жизни. К которым, как это было в истории не только полесского края, о котором идет в романе речь, прибывает ночным поездом молодой выпускник юрфака. Больше всего на свете он хочет стать судьей, потому мания справедливости у него похожа на паранойю, и тайные обстоятельства не замедлят окрасить это исступление «официальными» тайнами следствия. Только наш герой приезжает в город, как в нем происходит ряд странных смертей, за которыми неизвестно, кто стоит. Ни мотивов, ни свидетелей.

Что это было - убийство или самоубийство? И настоящий дневник, который молодой судья представляет следствию? И как вообще о методах, которыми он - конечно, с лучшими намерениями и с искренним соображений - судит людей? «Смерть Нилы наступила между шестью и семью часами, так установил врач. Она задушила себя уже после ухода отца на работу, после того, как проснулась мать. Наконец я узнаю, что меня никто не подозревал и не разыскивал, так как мать Нилы обо мне ничего не сказала. - Почему же возникла версия об убийстве? - спросил я. - Потому, что мы увидели, в комнате погибшей, вот это, - ответил оперативный уполномоченный и то достал из кармана, поколебавшись, разжал кулак. На ладони лежала пуговица с моей куртки, я ее сразу узнал».