"С каждой кухни — по дрону, донаты на FPV и РЭБ" — советы украинцам от волонтера Марии Берлинской

Аэроразведчица и волонтер Мария Берлинская утверждает, что Украина пока проваливает войну. Какие основания у нее так думать, почему она считает, что каждый десятый в армии должен уметь управлять дроном и как усилить позиции Украины в этой страшной войне?

Об обучении пилотов

— Что изменилось в использовании дронов с 2014 года по вашим наблюдениям?

— Масштабы вызова несопоставимы. Таких специалистов, как я по состоянию на 2014 год, было может до десятка на весь фронт. Сейчас десятки тысяч. Мы знаем цифры, потому что наша команда их всех в основном и подготовила.

С 2014 по 2017 в качестве аэроразведчика я работала на фронте, а еще мы учили сотни пилотов и поставляли дроны. В зоне боевых действий выполняли задачи наши экипажи, а в Киеве мы настраивали процесс обучения пилотов. Учили тогда первые разведчики армии, учили армию летать на беспилотных системах, преимущественно самолетного типа.

Когда началось полномасштабное вторжение, мы сделали ставку на мультироторы, и учим сейчас летать как на обычных разведывательных коптерах, так и на FPV-дронах, бомберах, других БПЛА. Мы сделали ставку на подготовку десятков тысяч специалистов. До конца 2023 — начала 2024 года планируем научить управлять дронами около 50 000 человек.

— Сколько таких специалистов сейчас нужно?

— Я верю, что каждый боец нуждается в базовом понимании технологий. Но мы хотим выйти на уровень, который позволит подготовить хотя бы 100 000 специалистов. Это означает, что каждый десятый в украинской армии будет иметь базовое понимание технологий. И дело не только в дронах. Дрон не работает в вакууме. Дрон – это только один из сенсоров. Чему мы учим? У нас есть дрон, Starlink, планшет с программой "Кропива", есть рация и экофлоу, есть спектральный анализатор.

И нам нужно научить человека пользоваться этой экосистемной технологией, которую мы успешно и делаем.

О нехватке дронов на фронте

— Какие модели дронов наиболее востребованы на фронте?

— Запрос есть на все. Если мы говорим о пехоте, то, конечно, им всегда нужны мультироторы тактического уровня. Условный Mavic-3Т, чтобы увидеть, как россияне ночью штурмуют посадку. А если мы говорим об артиллерии, то конечно потребность в разведывательных дронах самолетного типа дальностью хотя бы 20-30 километров. Они позволяют разведывать и корректировать огонь. Для сил, выполняющих специальные задачи, спецоперации, для того же ГУР, например, требуются ударные аппараты, позволяющие работать на оперативной глубине противника, разбивать его на расстоянии 100 км плюс. Такие дроны разрушают логистику врага, поражают командные пункты, склады с боеприпасами. Это тот случай, когда самолет врезается в состав и уничтожает там снаряды на миллионы долларов.

Потому нужно все. Нужны и FPV-дроны, особенно для отражения штурмов. Чтобы вы понимали, сейчас мы держимся в Авдеевке благодаря FPV-дронам. И десятки единиц российской техники сожжены именно FPV-дронами в окрестностях Авдеевки, Кременной, на южном направлении.

— Есть сообщения о тысячах отправленных на "ноль" дронов ежемесячно. Этого достаточно для отпора врагу?

— Нет. Тех же FPV нужно хотя бы 200 000 в месяц. А с запасом — это хотя бы 300 000 в месяц.

Если мы говорим о тех же "мавиках", то нам нужно понимать, что дрон – это расходный материал. Таких дронов нам нужно в месяц хотя бы 20 000 с пониманием того, что до 70-80% они будут потеряны. Если говорить о наземных системах, таких тоже нужно несколько десятков тысяч. Их можно применять для разминирования, эвакуации и т.д. Если мы говорим о самолетах оперативно-тактического уровня, то это как минимум несколько десятков тысяч в месяц. Они будут производить разведку на расстоянии хотя бы 30-50 километров.

— Как это отличается от того, что мы имеем сейчас?

— С производством дронов у нас все еще очень плохо. Значительно лучше, чем было, но совершенно несоразмерно с масштабом войны.

По грубым оценкам, по разным типам и классам мы в среднем не закрываем сейчас и 10% от общей потребности по разным системам.

— Как изменить ситуацию?

— Комплексный подход. Роботизированные системы должны стать приоритетом для всех органов власти. Не стадионы, не брусчатка, не сериалы, не очередные конференции по восстановлению, а именно роботизированные системы. Вся философия этой войны должна состоять в одной фазе: "Сначала работы, потом люди".

— Как работает эта философия?

— Мы разведали деревню, посадку работами, потом разминировали путь туда работами. Затем нанесли удары врагу FPV-дронам. Зачистили окопы, которые находятся на расстоянии трех километров. Залетели дронами в их опорные пункты, блиндажи, выбили их легкую бронированную технику, выбили танки, пикапы. На оперативной глубине разбили их составы, командные пункты, чтобы они не могли подвозить боекомплект для своей артиллерии. И только после разведки, разминирования, используя средства радиоэлектронной разведки и борьбы, прикрыв людей, технику, мы пускаем военных на зачистку. Лишь тогда, когда осталось очень мало живой силы противника. Почему? Потому что можно штурмовать эту посадку или деревню и потерять на один километр пол бригады, а можно потерять один взвод погибшими и ранеными. Без потерь в войне не бывает, но согласитесь, это совсем разные цифры.

Как включить государственную машину

— И что государство должно сделать, чтобы этого добиться?

— У нас величайшая война технологий в истории человечества. А это значит, что именно технологии – наш приоритет. И та сторона, у которой будет больше технологий, да и выигрывает войну.

Война – это, в первую очередь, математика. Нам требуется комплексная государственная политика. Это означает, что человек, который может организовать инженерные процессы, – главный человек в стране. Государство должно масштабно, системно завозить комплектующие для людей, как это, кстати, делает Россия. Ей удается взимать комплектующие и технологии со всего мира, обходя санкции. Она контрактует китайские заводы по тем же FPV-дронам на миллиарды долларов. Иран контрактует на дроны-камикадзе. Стягивая комплектующие, враг локализует производство у себя. Нам тоже нужно это делать, поэтому человеку, который хочет снабжать фронт технологиями, нужна "зеленая улица". Ее не должны "кошмарить" таможни, налоговые, ей не должны создавать кучу непонятных препятствий, как это было с Государственной службой экспортного контроля (ГСЭК), с которой я лично боролась. Она создала искусственный шлагбаум для комплектующих, когда контролировала импорт. ДСЭК месяцами не пускала в страну 90% комплектующих и высокоточных технологий, которые мы не производим. Весь 2022 год.

— Кто еще создает препятствия для технологического рывка?

— Мне хочется больше проактивной позиции государства. С большими боями в сотрудничестве с несколькими проактивными волонтерскими группами и несколькими сознательными людьми нам удалось снять ряд препятствий. Я могу их перечислить: ограничение маржинальности для производителей, снятие пошлин и НДС с импортных комплектующих для фронта, снятие помех поставкам технологий на вооружение, упрощенный допуск к эксплуатации. Простая процедура, чтобы государство купило разработку или технологию, и это занимало месяц-полтора. Но и этого сейчас недостаточно.

— А как должно быть?

— Первое – государство должно давать производителям гранты. Теперь этим занимается Brave1, но это сложная процедура. Я считаю, что должны быть очень простые гранты для гаражных производителей. Предположим, что мы с вами складываем дроны в Тернополе. Государство должно нам дать на комплектующие быстрые деньги, которые можно получить условно за неделю-две под конкретную разработку, если есть уже первые опытные образцы, первые успешные испытания.

— А пока какая ситуация? Сколько их нужно ждать?

Луне, в лучшем случае. Во-вторых, я считаю, что государство должно включиться в закупку комплектующих. На самом деле было бы идеально, чтобы с производителя сняли эту нагрузку, как это часто происходит в России. Задумка в том, чтобы производитель не думал, как из Китая затянуть комплектующие, а мог купить готовые комплектующие внутри страны, не задумываясь, как построить логистические цепочки их доставки.

Это могло бы взять на себя Минстратегпром или спецэкспортеры Минобороны.

К тому же, должны быть налоговые преференции для производителей. Я считаю, что вообще нужны налоговые каникулы всем, кто хочет развивать технологии. Должны быть программы популяризации производства дронов, бесплатная подготовка рабочей силы, уроки робототехники еще из школы, преференции для бизнеса, который в это инвестирует.

Ну и вместо бестолковой пропаганды по телемарафону давно пора популяризировать в обществе технологии по уничтожению врага.

О народных дронах

— А к чему должна привести такая популяризация?

— Действительно, я считаю, что каждый украинец может научиться собирать дроны у себя дома, чтобы отправить потом на фронт. Поэтому мы ввели проект "Народный FPV" и две недели в зуме по вечерам учим людей собирать дроны.

Лектор отвечает на вопросы и рассказывает, как спаять такой дрон, хотя собрать дрон можно и по видео с Youtube. Мы готовы подготовить как минимум 5000 человек, чтобы они могли собирать FPV дроны. Философия такова: каждый украинец или украинка может сложить у себя на кухне дроны, которые будут сжигать российские танки. По состоянию на сегодняшний день обучение прошло более тысячи человек. Дроны люди посылают на военный центр, где они тестируются и только после этого уезжают на фронт.

FPV-дроны – это высокоточное, дешевое, маневренное решение с возможностью его быстро масштабировать.

Эти дроны условно говоря конструктор лего, их могут сочинять даже школьники. Поэтому при желании государство могло бы оперативно посодействовать производству сотен тысяч аппаратов в месяц.

— Я слышу от людей предложение учиться управлять или собирать дроны такой вопрос: это значит, что после этого меня заберут на фронт? Как бы — вы объяснили такую необходимость этим людям?

Во-первых, если мы не начнем воевать работами вместо людей, которых у нас не хватает, каждому придется уйти на фронт рано или поздно. Поэтому наша задача сохранить жизнь тем, кто уже служит, имеет военный опыт и мотивирован защищать Украину. Мы просто обязаны включить весь резерв в тылу, чтобы помочь им. Они тоже устали и истощились, поверьте. А собрать дрон может каждый. Во-вторых, я не вижу взаимосвязи. Вы участвуете в волонтерском проекте, учитесь на кухне собирать дроны, передаете эти дроны ВСУ. Поймите, чем больше мы сейчас сохраним людей, давая им дроны как оружие, тем меньше возможность того, что вам придется идти на передовую. Если мы не сохраним людей на фронте, то они кончатся, и придется идти нам. Вот и все. Это циничная математика.

— А как мы дошли до такого состояния?

— Причин много. Мы очень зависим от внешней помощи и до сих пор не поставили страну на военные рельсы. Это нужно было решать еще вчера. В 2015, в 2016 годах я не раз подчеркивала: дайте нашим 50 производителям по 20-30 тысяч долларов на разработки. Для государства это условно 1,5 миллиона долларов. Это меньше, чем стоит один русский танк. На эти быстрые деньги они приобретут комплектующие, сделают R&D, и у нас будет ответ врагу, иначе мы окажемся в ситуации, когда нам нечем будет бить. К сожалению, так и вышло. До 24 февраля у нас осталось буквально 5-6 производителей, к которым все побежали.

Но девять женщин не рожают ребенка за один месяц. Тогда мы закрывали освобождение территорий людьми, и теперь мы догоняем врага и закрываем освобождение территорий людьми. Очень медленно мы набираем военные обороты. Если бы в 2014 году мы встретили Россию с тем, что у нас есть сейчас, то могли бы сохранить в разы больше людей и потерять в разы меньше территорий. И если вы меня спросите, делает ли что-нибудь государство для этого — да. Достаточно ли этого — нет. Теперь нужно время. И миссия волонтеров и простых людей тушить этот пожар, потребность в дронах, пока раскачивается государственная машина, потому что потребность в дронах глобальна. А количественное преимущество врага в этих технологиях уносит жизни наших защитников.

Об импортозависимости и задачах

— Насколько критично мы зависимы от импорта комплектующих?

— Совершенно зависимы. на 90%.

— Как это поправимо?

— В один день никак. Это возможно, но нужно время.

— То есть, мы не в силах начать производство хотя бы каких комплектующих?

— Мы можем постепенно локализовать такие производства. Но ведь вы не построите за год завод по производствам чипов.

Это все нужно делать, но в данной ситуации речь идет о годах, не месяцах. Мы не успеем построить очень быстро, как нам нужно, производства чипов, плат и тепловизионных камер. К тому же такое производство будет зависеть от компонентной базы, производимой в других странах. Поэтому скажу так: мы сейчас пожинаем плоды ошибок, которые засевали годами. Годами мы слушали популистов на эфирах, которые бегали с вилами, кричали: "Ай-я-яй, украинские черноземы сейчас продадут, мы аграрная страна", и другую дураку.

— В чем у врага преимущества, и в чем нам нужно к нему подтягиваться?

— Он преобладает в развитии ВПК, в промышленных масштабах производства. Наши заводы тоже должны работать в три смены. Это вопрос нашего выживания. В Киеве мы сражаемся не с Россией, когда я приезжаю с востока. Мы сражаемся с людьми в кабинетах, чтобы объяснить простую вещь: мы расслабились, когда войска отошли от Киева. Если мы сейчас не поймем, что уже заходим в поражение, то рано или поздно в течение года-полтора мы в ней окажемся. А что такое поражение? Это когда мы и людей потеряем и территорию не вернем. А впоследствии мы потеряем гораздо больше людей и гораздо больше территорий.

— Безопасно ли разворачивать военное промышленное производство под постоянными обстрелами? Может быть, его лучше строить вблизи нашей границы? Например, в Польше или Румынии. По крайней мере, так поступают уже наши международные партнеры.

— Можно в бункерах сделать подземное создание. Нам по наследству с советских времен остались огромные территории под землей. И, конечно, нужно производить вооружение и новые технологии в партнерстве. Повторюсь, нам нужно затягивать в Украину технологии и лучших инженеров со всего мира. Кстати, у нас есть собственные отличные инженеры, надо позволить им развиваться у нас. Россия не стоит на месте, понимаете? Враг быстро учится и делает работу над ошибками, поэтому мы постоянно догоняем его.

— И по РЭБ тоже догоняем?

— По всему. Совершенно по всему. Поэтому, если мы не включимся системно, на государственном уровне, комплексной программой развития военных технологий, будем проигрывать.

— Если нам всего не хватает, разумно ли акцентировать внимание именно на производстве дронов?

— Глупо не акцентировать. По сути это единственное во многом у нас потенциально может быть преимущество.

Мы не изготовим в месяце свои самолеты, не запустим спутники, не сделаем свои Хаймарсы. Даже производство снарядов до сих пор толком не можем наладить.

Беспилотники это дешевое, по сравнению с классической военной авиацией, простое и очень эффективное решение.

Не количество пушек, не количество танков при всем уважении – это тоже нужно. Но в условиях снарядного голода, в условиях, когда мы зависим от оружия, в условиях, когда весь мир не производит столько снарядов, сколько нам нужно, в условиях, когда западное оружие далеко не всегда должного качества. В этой ситуации единственное, от чего мы можем быть относительно независимы – это ударные роботизированные системы. Здесь экономика говорит сама за себя: дрон за 500 долларов сжигает российский танк Т-90 за 4 миллиона долларов. Мы должны быстрее производить дроны, чем они производят свои танки, БМП и пушки. Мы должны разбивать их технику и вооружение дешевыми решениями за 500 долларов, за 10 000 долларов и даже за 50 или 100 000 долларов — они себя оккупируют в разы. И надо считать не только стоимость российского танка, а сколько вреда он нанесет, сколько убьет людей, сколько выплат потом государство совершит погибшим, раненым, сколько будет стоить восстановление города или села. То есть, в эти расчеты нужно обязательно вкладывать вред, который приносит вражеская техника.

— На что советуете донатить? Какие именно технологии доказали свою пользу на фронте?

— Вы можете не донатить деньги в наш фонд "Дигнитас". Неважно кому вы донатите. Главное – донатьте на технологии.

Ибо это об уничтожении причины. Чтобы не пришлось всю жизнь работать с последствиями работы российского танка, надо уничтожить сам танк.

Донайте в любой Фонд, которому вы доверяете. Теперь донатить нужно в любые технологии. Но, в первую очередь, это FPV-дроны, мавики 3Т и средства радиоэлектронной борьбы.