Судмедэксперт о рисках профессии: "Каждая специфическая — электрика убивает током, а водолазу не хватает кислорода"

Работа судебно-медицинского эксперта — одна из самых загадочных профессий, вокруг которой существует много стереотипов и предубеждений. Каждый день специалисты этой области контактируют с телами, выезжают на места преступлений и постоянно видят слезы и человеческое горе.

Как работают судмедэксперты в морге и на местах происшествия, какое количество тел поступает в бюро в день и как эта цифра изменилась с началом полномасштабной войны. Об этом "Телеграфу" рассказал судебно-медицинский эксперт Николаевского областного бюро судебно-медицинской экспертизы Руслан Герасимов.

"Опытный эксперт может провести вскрытие с закрытыми глазами"

— Руслан, что входит в вашу работу?

— Я эксперт общей практики: провожу вскрытия, осматриваю тела умерших, отбираю материал и направляю на экспертизу. Но бывают случаи, когда на дежурствах к нам привозят и живых, нуждающихся в немедленном осмотре: подозреваемых, потерпевших, жертв половых преступлений.

— Вспомните, пожалуйста, о вашем первом вскрытии.

— В интернатуре в Крымском государственном медицинском университете я производил первое вскрытие под наблюдением нашего руководителя. Первое чувство было такое: будто все знаешь, диплом врача уже имеешь, но в то же время не можешь понять, с какой стороны подойти к трупу. Но когда берешь в руки инструмент – все само по себе автоматически получается. Когда набираешься опыта, технически вскрытие можешь провести и с закрытыми глазами.

— В фильмах о судмедэкспертах часто показывают, что студенты интернатуры на первом вскрытии теряют сознание…

— Это преувеличение, в реальности такого, конечно, нет. В моей жизни были моменты, когда становилось неловко, но это никак не связано с вскрытием. Еще во время моей учебы в медицинском училище на первой медсестринской практике бывали случаи, когда с первого раза человеку не могли попасть иглой в вену. И вот ты смотришь на все это, тебя переполняют чувства и ощущается какое-то легкое головокружение и тошнота… Но потом преодолеваешь себя и все приходит в норму.

А на четвертом-пятом курсе вуза, когда студенты присутствовали на операциях, кому-то из одногруппников становилось плохо. Возможно, из-за духоты в помещении. На тот момент я уже на это не реагировал.

В фильмах показывают, что патологоанатомы не стесняются есть в присутствии трупа. По-моему, в этом ничего такого нет, ведь еда с биологическим материалом не контактирует. Однако мы этого точно не делаем в грязных варежках. Это все стереотипы.

На экранах телевизоров мы можем видеть, что судмедэксперты прямо в секционных залах отдела полиции проводят все экспертизы и через два часа выясняют, каким ядом отравился человек, какой существует антидот, или прямо на месте преступления едва не ставят диагноз без вскрытия. Всё это неправда. Пока не сделано вскрытие, пока не готовы все лабораторные исследования, ни один эксперт не может написать заключение. На самом деле так все просто бывает только в фильмах.

— Расскажите, каким образом происходит вскрытие?

— Все происходит по законодательству. К нам тела направляют следственные органы. Должно быть основание для судебной экспертизы. Трупы в морге хранят в холодильнике, а утром на пятиминутках распределяют между экспертами.

Мы получаем необходимые бумаги и идем на вскрытие. На столе уже лежит подготовленное обнаженное тело. Мы его осматриваем, берем инструмент и начинается собственно вскрытие, при этом видим какие-то специфические изменения, характерные для каких-то конкретных случаев. Выписываем врачебное свидетельство о смерти и направляем материалы на лабораторные исследования: токсикологические, гистологические, иммунологические, цитологические, медико-криминалистические.

Если мы предполагаем, что это отравление, то токсикологи делают расширенные токсикологические экспертизы, ищут причину, узнают, какой именно яд, поскольку существует много видов (есть такие, которые влияют на кровь, дыхание, нервную систему). В течение трех-пяти дней приходят результаты токсикологического анализа крови на алкоголь.

При неясных случаях: убийствах, ДТП или отравлениях проводят гистологические исследования. Мы отбираем кусочки органов, а гистологи под микроскопом, на клеточном уровне, исследуют их. Эти биологические материалы определенное время лежат в разных растворах и, как правило, в течение 3-4 недель гистологические выводы готовы. И только потом мы даем выводы эксперта, содержащие диагноз, лабораторные результаты.

"Кровь умирает так же, как человек"

— Идет ли при вскрытии кровь?

— Кровь умирает так же, как человек. Она не сворачивается. Если взять кровь из вены или пальца живого человека, то через 5-7 минут она превратится в желе, то есть свернется. Потому что она живая и в ней есть определенные биологически активные вещества. Но у умершего человека останавливаются все процессы в организме. Отсюда и трупные пятна, которые являются вероятным признаком смерти, хотя их иногда воспринимают за синяки.

В теле взрослого человека содержится от 4 до 5 литров крови, и если она не потеряна при какой-либо травме, то остается в организме, в сосудах, мягких тканях. При вскрытии мы можем задеть какой-нибудь сосуд, но кровь не будет брызгать фонтаном, она просто будет присутствовать.

— Каков алгоритм действий судмедэксперта на месте происшествия?

— Расскажу, как работает дежурный эксперт. Поступает звонок от правоохранителей с информацией о необходимости выехать с ними на место происшествия, есть подозрение в убийстве, например. Но это может быть и ДТП, и убийство, и самоубийство, непонятные случаи или обстоятельства… Мы вместе отправляемся на место происшествия, осматриваем местность, ищем какие-то намеки на убийство, следы борьбы. Представители полиции проводят опрос свидетелей, после этого я надеваю перчатки и осматриваю тело, определяю ориентировочную давность наступления смерти и наличие телесных повреждений.

Если телесные повреждения есть, то все мои слова фиксируют в протоколе полиции, например, здесь похоже на ножевые ранения, здесь колющий предмет, здесь похоже на то, что человек передозировался какими-то наркотиками (следы от инъекций в типичных местах, у наркоманов – это пах, как правило, где образуются целые "шахты"). Все случаи индивидуальны. Предварительно по габитусу (внешнему виду) можно понять, что ты будешь искать в теле, особенно если оно с телесными повреждениями.

Сейчас я работаю в большом городе в областном бюро, а начинал работать в районном отделе и делал все абсолютно сам. Ездил на 95% случаев…

— Можно ли без вскрытия определить, что смерть была насильственной, если визуально на теле нет никаких следов?

— Насильственная смерть может быть криминальной и некриминальной. Человек может утонуть, подавиться, захлебнуться, и это считается насильственной смертью, но некриминального характера. Бывают случаи, когда новорожденные засыпают, у них закрываются рот и носовые ходы, и ребенок начинает задыхаться, это тоже будет считаться насильственной смертью, но не криминальной.

Насильственная смерть криминального характера отличается тем, что человеку "помогли", нанесли телесные повреждения, которые привели к летальному исходу.

Тело может быть визуально чистым, без особых признаков, но есть моменты, которые наталкивают судмедэкспертов на какие-либо мысли. К примеру, специфические кровоизлияния в склерах глаз или кровоподтеки на теле (это легкие телесные, от них не умирают), но они есть, и это также может помочь следствию. Однако эти признаки могут только нас натолкнуть на что-либо, но пока мы не проведем вскрытие, никаких выводов сделать не можем.

— Руслан, почему вы пошли работать именно в этом направлении?

— Я сначала даже не думал об этом. Хотел идти либо в хирургию, либо в анестезиологию, либо в гинекологию. Мы выпускались по бюджету и должны были выбирать из того, где были рабочие места. В тот момент мне предлагали работу в районной больнице участковым педиатром. Хотя у меня была хорошая оценка, но педиатрия – это не мое… Не хотел работать с детьми.

За две недели до выпуска я узнал, что есть места в судебной экспертизе. Тогда по всей Украине была большая нехватка кадров в этой области медицины. Меня это заинтересовало, и с первых занятий я понял, что мне это нравится. И сейчас очень рад, что оказался именно в этой сфере. Не было бы счастья, да несчастье помогло, как говорится.

— Отражается ли работа на вашем восприятии мира?

— Просто уже ничему не удивляешься. Мне ничего не страшно, люди иногда спрашивают, как вы так можете. Во время войны привозят наших погибших бойцов, тела которых обезображены, в состоянии гниения, неузнаваемые. Но это моя работа, и я все это воспринимаю как работу. Хотя да, я тоже живой человек и, кстати, сентиментальный.

Когда война только началась, я очень волновался, огорчался, даже слезы были… И оно, знаете, с каждым днем все только накапливается, а от волнений ничего не меняется. Но все равно переживаешь. К примеру, в Херсоне ракета прилетела прямо в операционную, погиб врач – оперирующий хирург в первый день своей работы после интернатуры… И такие новости трудно воспринимать…

А все остальное, какие бы случаи в жизни ни случались, не принимаю во внимание, потому что уже столько всего видел…

"Бывает, при вскрытии находишь именно то, что тебе приснилось"

— Какова специфика работы с телами, имеющими гнилостные изменения?

— Проводится то же вскрытие, осмотр органов при отсутствии травм… Это в случае, когда умирает здоровый человек, и его тело нашли только со временем. Так бывает, как правило, с одинокими людьми. Эти тела поражаются солнечным воздействием, личинками мух, раздуваются из-за гнилостных газов.

Находят и мумифицированные трупы, когда от человека остаются только кожа и кости. За всю свою деятельность я видел две подобные мумии. Один из случаев, это когда пожилой человек умер в кресле, и он как сидел, так и засох. Произошло это из-за хорошей проветриваемости в помещении. Тело находилось там примерно три месяца, никаких запахов не было.

Но все зависит от степени гнилостных изменений, бывают случаи, когда в диагнозе пишем: "Причину смерти установить невозможно из-за выраженных гнилостных изменений".

— Если правоохранителям поступает сообщение, что найдены кости человека, к этому привлекают судмедэкспертов?

— Да, кости тоже направляют к нам, и на основе постановления мы осматриваем их. Недавно мне один человек из района направил кости с предположением, что это останки еще времен русско-турецкой войны. И скорее всего, это были турки, потому что рядом с ними нашли турецкую трубку. Я так понимаю, когда шли бои, соратники решили похоронить их в кручах, а когда вода эти кручи подмыла, показались тела.

Осмотр дал понять, что это молодые люди, поскольку зубы у них в хорошем состоянии. У одного из них был перелом ноги, кость срослась неправильно и была похожа на пиратский костыль. Было укорочение на 5-7 сантиметров. Ведь ни травматологии, ни хирургии тогда не было, и максимум, что могли сделать – зафиксировать конечность, чтобы она не двигалась.

— Какие ваши действия после осмотра костей?

— Составляем вывод эксперта. Затем эти кости, неизвестно кому принадлежащие, передаем специальным коммунальным службам, занимающимся погребением невостребованных лиц и биологических отходов. Все это происходит на тех же кладбищах.

— Идентифицировать невозможно?

— Если делать ДНК-тест, то, конечно, мы сможем найти сходство…

— А в каком случае делается ДНК?

— Сейчас очень много ребят гибнет и остается на поле боя под солнцем. Тела быстро гниют и становятся неузнаваемыми, если на них нет каких-либо конкретных знаков. Но эти знаки нас могут только натолкнуть на мысль, что, например, это определенный человек. Можно найти жетон или шеврон с фамилией. Однако эти вещи просто могли перевесить. Возможны определенные признаки на теле, например, тату. Но, как правило, родные до последнего не хотят верить в то, что произошло такое несчастье… Когда нельзя узнать тело, берут образцы ДНК у трупа и родных и исследуют.

А вот когда мы видим, что костям более 30 лет (это помогают определить их цвет и хрупкость), то нет смысла проводить тест. В выводах мы отмечаем большой срок давности.

Кости – всюду и рядом. Еженедельно что-то находят, привозят. Сейчас еще после подрыва плотины Каховской ГЭС очень многое всплывает, вымывает кладбища, и все эти кости начинают где-то появляться. Если привезли в морг, то осматриваем. И например, если полиция отмечает, с какого кладбища тело, то делается отбор материала и ДНК-тест. Мы в морге отбираем материал, а центр экспертиз при полиции проводит тест, поскольку у них есть необходимое ДНК-оборудование.

— Если тело свежее, но в морг не приходят родные… Сколько времени оно может пролежать у вас?

— Такие тела тоже бывают. Как правило, это люди без конкретного места жительства (бездомные), у которых нет родных. Если при теле нет документов, то пишем "неизвестное лицо". Свидетели, такие же люди из его окружения, могут примерно сказать имя, но никаких конкретных фактов нет, поэтому этот человек для нас остается неизвестным. Мы составляем словесный портрет, перечисляем определенные признаки, фотографируем его, чтобы, если в дальнейшем кто-то будет интересоваться этим человеком, мы могли показать фото.

Эти люди определенное время находятся у нас, долго мы тоже всех не можем хранить. По закону – это месяц. И если тело не востребовано, документы передаются в коммунальную службу, и таким образом его хоронят.

— Вы работаете с телами наших военных, погибших в Николаевской, Херсонской областях. Сколько бойцов прошло через ваше бюро за время полномасштабной войны?

— В первые месяцы войны было очень много поступлений тел. Количество постепенно снизилось, поскольку после освобождения Херсона от орков наш город считается прифронтовым. К нам привозят тела из Донецкой, Луганской областей. Преимущественно из Бахмутского направления. Люди гибнут постоянно, каждый день…

— О каких цифрах погибших военных, которые к вам поступали с 24 февраля, можно говорить?

— За это время полномасштабной войны через наше Николаевское бюро прошло более 1000 бойцов…

— Немалое количество, к сожалению… Каковы преимущественно ранения?

— С началом войны преобладали пулевые ранения, а сейчас в основном минно-взрывные травмы, ранения от артобстрелов, многочисленные осколочные ранения с повреждением многих тканей тела, головы, конечностей.

— Поступали ли к вам военные, которые были жертвами пыток?

— Именно тел военных, над которыми издевались, в моей практике не было. А вот гражданские, которые некоторое время жили под оккупацией, были. Этих людей похоронили местные или сами орки, которые просто пытались скрыть следы издевательств. Но после деоккупации проводили эксгумацию тел, на которых собственно и были видны следы пыток. Среди погибших были и участники АТО, которые сначала подвергались пыткам, а затем были жестоко убиты россиянами.

— Скажите, кто занимается вскрытием детей?

— Каждый судмедэксперт общей практики может проводить судебно медицинское исследование трупов детей. Если ребенок умирает в больнице не из-за какой-то травмы, а из-за болезни, там будет достаточно работы детского патологоанатома. Хотя бывает, что направляют и к нам, тогда присутствуют и детские специалисты, чтобы все было в комплексе.

— Вам приходилось работать с телами детей?

— Однажды был ребенок, погибший из-за аспирации молоком (газы не отошли, и ребенок проглотил все рвотные массы). Но это было давно…

Также был случай, когда косточка ягоды перекрыла ребенку дыхательные пути. Это было еще в начале работы. Было даже такое, что дети выезжали на отдых в лагерь и с ними происходили несчастные случаи, например, ребенок утонул. И как родителям отдавать их ребенка?

Затем вышел приказ, что вскрытие тел детей до года проводят только областные бюро или детский патологоанатом. И слава Богу, поскольку это морально очень тяжело, сколько бы ребенку ни было лет.

— Руслан, как спите, кошмары не мучают?

— Мне часто знакомые задают такие вопросы. Кошмары, связанные с работой, не снятся, и никогда не снились. Но первые пять лет снились сны, в которых я делаю вскрытие.

— Что видели из необычного? Может быть, паранормальные явления?

— Паранормальных явлений не видел. В моей практике были случаи, когда вечером приезжаешь на место происшествия, видишь картину, приходишь домой, и ночью снится, как делаешь с утра вскрытие, снится, что ты там найдешь, чуть ли не диагноз. Впечатление, будто тебе это подсказывает внутренний голос, может быть даже сверху. И действительно, бывает, приходишь на работу и уже знаешь, что ты ищешь. И находишь именно то, что тебе приснилось… Высшие материи в чем-то нам помогают, я так думаю.

"От трупа можно заразиться чем угодно. Однажды анализ показал, что у меня ВИЧ"

— Были ли случаи в работе, когда человек оказывался живым?

— Бывали случаи, когда мы выезжали на место происшествия на труп, а там живой человек. Или полиция звонит и говорит, что нужно выехать на труп, я выезжаю на место, жду, а потом снова звонок от правоохранителей – отбой, "ожил". (Смеется.) Наверное, человек спал пьяным.

Или обращения от соседей. Звонишь в звонок квартиры или с помощью МЧС открываешь дверь, а человек лежит на полу, инсульт…

Однажды выезжал осенью в дождливую погоду на место происшествия. Переворачиваю тело, а человек жив. Но переохладился. Если бы мы приехали минут на 20 позже, то застали бы труп. Вызвали скорую помощь, пытались спасти, но человек умер в приемном покое.

— Возможно, были случаи, которые вас растрогали…

— Работая в морге, ты видишь, что происходит ежедневно. И речь не о вскрытии. Кто-то из родных приходит опознавать тела… Своих близких людей, детей, родителей, которых привозят с фронта. И когда ты видишь, как они все это переживают, переживаешь вместе с ними.

— Вы контактируете с телами погибших, с их органами. Как себя защищаете? Сдаете какие-нибудь анализы?

— Мы работаем в перчатках, защитных костюмах и фартуках, но кроме этого, я еще работаю в маске, это мое личное желание. Маска на лице защищает элементарно от попадания жидкости из трупа, это не смертельно, но приятного мало. От трупа можно заразиться чем-либо, в том числе и микобактериями туберкулеза.

Ежегодно сдаю кровь на гепатиты и ВИЧ. Для меня это уже норма. Были моменты в жизни, когда мне пришел положительный ответ на ВИЧ, я очень испугался. Тогда я отработал только лет пять. Мне порекомендовали сдать повторно анализы, поскольку были сомнительные результаты.

Я сдал повторно — ответ был тот же. Тогда я уже сильно расстроился, но поехал в областной центр, и мне сделали исследование другим методом, менее расширенным… Результат был отрицательный. И уже потом мне сказали, что в тот момент в моем организме были воспалительные процессы: болело горло, и этот иммунный сдвиг давал такой результат.

Слава Богу, сейчас все эти заболевания лечат. И если в такую передрягу попадешь, то при быстром реагировании все можно вылечить, и тот же гепатит C. Есть препараты при ВИЧ-инфекции, которые дают возможность дожить до нормального возраста, в котором принято умирать.

Каждая профессия специфична, электрика может убить током, водолазу может не хватить кислорода, а у парашютиста может не раскрыться парашют. У каждого свои риски…