Художники Крыма. Вспышки и взрывы

Эта чувственность вспышки, которая – хочешь не хочешь – втянет тебя в себя, если ты оказался на пути.

Ира Николина – чувственная составляющая этой энергии, причем самая страстная, какая возможна в живописи. Не равняем по таланту – это задача времени и судьбы – но по качеству энергии ближе всех Ван Гог и Кандинский. И мальвы на бугре, и скалы в заливе, и то ли курганы, то ли гигантские муравейники, и какие-то там железные и стеклянные орудия еды и питья – всем этим Ира Николина втянет тебя, как бы ты ни сопротивлялся, как бы ни прочен был панцирь твоего априорного эстетства. "Ты не поведешь меня за собой", – напрасно этот девиз написан на твоих доспехах. И вот ты уже там, за плоскостью холста, не зная и не желая знать, что в этом "захолустье" будет с тобой происходить. Главное – не цель, а процесс.

Он похож на парение дельтаплана. Или на скатывание с горы. Или на соскальзывание в сон. Это движение, прекрасное само по себе и опасное лишь тем, что по окончанию наступит опустошение. Однако перед дельтапланом, горой и сном у Иры Николиной преимущество – это движение ты в любое время можешь повторить. Если у тебя имеется хотя бы одна ее картина. Представляете, одной достаточно! Эта живопись, ясное дело, пренебрегает "выделанностью" – той, самой, которой добывают себе бонусы многочисленные центральные "мастера" и мастера. Ире Николиной сложнее было бы доказать, что она мастер, если бы она такую цель перед собой ставила. Но ее цель другая – не упустить подаренную ей энергию.

Примечательно, что она не пишет с натуры. Натура отвлекает ее от того, что происходит в ней. И происходит не мгновенно, вспышка – неточное слово. Это движение долгое, поисковое. Картины, на которых по 5-6 слоев краски (еще 1 слой - и сгустки краски начнут отваливаться, как перезревшие груши), сильнее "быстрых". Ее энергия созревает в работе.

Борис Николин не занимается выбросом чувственной энергии. Да и вообще, взяться за кисть он способен только в 2-х случаях: когда его припрут, требуя картину для выставки (версия Иры Николиной) и когда от Иры Николиной остаются на палитре краски, которые иначе просто засохнут (версия Бори Николина). В тех редких случаях, когда от безвыходности (будущая выставка) или из жадности (засыхающие краски) он берется за кисть, пробуждается и энергия, да того затаившаяся. Это не всполохи и смерчи, это - кручение гигантского колеса водяной мельницы, которое проворачивает мегатонны воды и ровно, без рывков и спадов, крутится, крутится. И кажется, что оно уже не крутится в воде, а катится по земле. И собирается всю нашу немалую планету обкатить. Это страстная энергия человека, который уже научился ремонтировать детали мира и теперь не прочь взяться за него в целом. Это энергия создания-разрушения. Энергия работы. Потому что Борис Николин не доволен тем, как этот мир функционирует. Необходимы, так сказать, серьезные переделки.

Но это не рациональная задача. Его живопись дрожит от внутреннего движения. Он расчленяет мир на атомы и предлагает тебе собрать из них свой вариант. Был случай, когда один из зрителей сказал: "Это клюв птицы". А другой зритель (им был поэт А. Шишкин) сказал: "Это рассыпавшийся книжный шкаф". Клюв или шкаф - каждый составляет свое из предложенных Борисом Николиным компонентов. А его-то вариант каков?.. Нет ответа.

Фото : medved-magazine.ru