Книги, которые спасут от осенней депрессии

Когда за окном дождь и слякоть, настроение смогут поднять теплый плед, чашка горячего шоколада и хорошая книга.

Жан-Мишель Ґенассия. Клуб неисправимых оптимистов.

Французская критика назвали этот роман великим, а французские лицеисты вручили автору Гонкуровскую премию. По сюжету, это Париж начала 60-х, герою романа двенадцать лет, и все в его жизни: школа, общение с родителями – дается с трудом. В целом он ничем не отличается от сверстников, разве что много читает, увлекается фотографией и имеет тайное убежище – заднюю комнатку парижского бистро. Там собираются странные люди, бежавшие из стран соцлагеря – они общаются, играют в шахматы, ждут, когда решится их эмигрантская судьба. Комнатку прозвали Клубом неисправимых оптимистов, здесь звучат анекдоты о Сталине, байки о Распутине, разговоры о рок-музыке, КГБ и ЦРУ, ведущиеся в том числе двумя гомосексуалистами, алкоголиком из Ленинграда и другими экзотическими персонажами.

Интересно, что Париж в романе изображен очень ограниченно, только для того, чтобы определить действия, зато главное здесь – время, которое уходит из эпохи в эпоху. Поэтому вместе с юным героем – на контрасте с «эмигрантскими» разговорами о прошлой жизни – мы проведем ближайшие четыре года его жизни. Наблюдая за его проблемами с математикой, строительством социальных связей, общением с родными, желанием самостоятельно принимать решения. При этом автор предлагает сразу несколько взаимосвязанных сюжетных линий, поэтому весь текст – это в основном воспоминания автора-рассказчика, которые чередуются с небольшими вставками от третьего лица о жизни репатриантов до Клуба и до отъезда с Родины.

Виктор Ерофеев. Розовая Мышь.

Этот роман известного писателя, литературоведа, телеведущего – социально-политическая сказка для взрослых, по сути, острая сатира на российскую действительность. По игровому сюжету, который напоминает "Алису в Зазеркалье", родителей юной героини во время прогулки на яхте затянуло на Царь-Дно – русский ад, куда она отправляется на спасение родных. В течение действа подводная империя приходит в упадок, негатив в стиле Салтыкова-Щедрина высмеивается, а помогает 11-летней героине Розовая Мышь – обычная игрушка, обладающая удивительными способностями.

А помогать – точнее, спасать – есть от чего: девушка сама попадает в лапы смерти, роль которой на дне выполняет Краб-Великан, некий Кощей Бессмертный подводного царства. "Когда Краб-Великан с красно-оранжевым панцирем сжал меня мощной клешней, я так испугалась, я так испугалась, что даже описалась! Но я даже не заметила, что описалась. Потому что я очень испугалась. А когда вдруг почувствовала, что я описалась, мне не было стыдно. Потому что на моем месте вы бы все описались..."

Лесь Подервянский. Африка, сны.

Этот сборник произведений культового автора – почти все написанное им плюс комедия "Наша Галя балувана", печатающаяся здесь впервые. Мало сказать, что книга отражает феномен советской богемы, которая за все времена упивалась этими текстами, она – это вход в настоящий андеграунд стиля. В общем тексты тогдашнего киевского затворника, сейчас выступающего с концертами – всего лишь пародийный вариант советского эпоса, зазеркалье официальной культуры. Можно было бы сказать, что они демонстрируют нам коллективное подсознательное нашего родного социума, если бы не одно принципиальное "но".

Тексты Подервянского переполнены нецензурной лексикой, этим вечным геморроем и головной болью редакторов, и поэтому фрейдизм в данном случае не пройдет. Ведь давно уже доказано, что любой психоанализ в нашей культуре отменен тем самым пресловутым "матом", которым в сказках автора сборника поголовно пользуются его герои. Но благодаря сатирическому моменту с юмористическим флером а ля журнал "Перец" к нам в полной мере доносится близкое ретро кондового соцреализма, где даже матерщина сама по себе оказывается ценностью.

Кристина Козловская. Ценнее золота.

Это мистическое чтиво, если честно, может добавить хорошего настроения только после его прочтения. Хотя, в процессе, конечно, это куча адреналина с восторгом и ужасом – что, согласитесь, тоже не частые эмоции в повседневной жизни раскаленного мегаполиса. Сначала все напоминает фильм "Окно" Хичкока, потому что героиня все время подглядывает за соседями, потом буффонаду Булгакова, когда в заброшенном доме гремит бал, и наконец – абсурд Ионеско, когда соседка откликается разными голосами. "Папа, неужели ты не понимаешь? Ты не убедишь меня, никогда! Я сделаю так, как решила, – кричит старушка, чтобы после переключиться на другое: – Остап, я так счастлива. Я уезжаю, я уже собрала чемоданы".

И наконец, завершается все настоящим Кафкой. Такую книгу хочется, читая, откладывать в сторону и оглядываться вокруг: не показалось? нет ли рядом таких соседей? все ли в порядке? Ведь когда рядом, если не сверлят в квартире, то косят на даче, и покоя от сутолоки нигде нет, то в прозе Кристины Козловской все иначе. Сельские сумерки там, где черт говорит "спокойной ночи", загадочная старинная вилла, таинственные, опять-таки, соседи, и чем, как вы думаете, закончится желание героини заглянуть за кулисы их жизни? Мексиканским сериалом, итальянской мелодрамой или американским триллером?

Эрик Смаджа. Смех.

После прочтения этой книги наши представления об этой эмоции могут кардинально измениться. С одной стороны, Смех связан с радостью и удовольствием, это веселый ответ на смешные сообщения, который обеспечивает хорошее психическое самочувствие. С другой стороны, как считает автор, его "импульсивный", "судорожный" характер отсылает к автоматизму, не требует какой-либо предварительной умственной обработки или обдумывания. И тогда смех просто взрывается и дальше катится сам собой. Так что же такое смех? Какие факторы его вызывают, если он может сигнализировать также о страхе, отчаянии?

Чтобы ответить на эти вопросы, автор применяет не народную мудрость, согласно которой "и из смеха люди бывают", а сложные концептуальные инструменты и методы таких дисциплин, как этология, медицина, когнитивная психология, психоанализ и антропология. В результате, считает автор, мы увидим, что смех, "кроме своей принадлежности к системам смеховой и эмоциональной коммуникации, играет важную роль в фундаментальной драме человеческого существования, составленного из антагонизма процессов жизни/процессов смерти". Таким образом, "радостная" эмоция – это все же защита против смерти и ее губительных процессов, то есть смех – это «выражение взрывного триумфа жизни".