Борисполь. На стойке контроля мужчина сложил в контейнер свои пакеты с вещами. Он летит на заработки - Олеся Остафиева

Борисполь. На стойке контроля мужчина сложил в контейнеры свои пакеты с вещами. Не рюкзак и не чемодан для ручной клади, а именно пакеты — такие, как нам дают в супермаркетах.

Опытный сотрудник аэропорта сразу просит показать, что в пакетах и достаёт полторалитровую колу. Он несколько раз повторяет, что это запрещено и показывает куда выкинуть бутылку. Мужчина тупит, не понимает, потом относит колу в мусор, отпив половину, прежде чем выкинуть. Уже обозлённый на него сотрудник отправляет его снять кроссовки. Очередь продолжает жить своей жизнью, пока раздражённый крик сотрудника не привлекает всех к тому же мужчине.

- Вот что вы делаете???!!! Я же ясно сказал: снять обувь, надеть бахилы, сложить обувь в отдельный бокс и пройти контроль. Неужели так сложно просто послушать, что Вам говорят?

Мужчина в это время надел бахилы и натягивал поверх них кроссовки обратно. Вся очередь смотрела на него. Он как провинившийся школьник стащил обувь и просто поставил ее на ленту. Едва сдерживающий себя сотрудник сам взял бокс, не скрывая раздражения кинул туда кроссовки и что-то пробормотал себе под нос.

И сотрудника вполне можно понять, ведь и правда вряд ли этот мужчина читал правила провоза ручной клади перед вылетом, хотя обязан был это сделать. И действительно сотрудник очень четко проинструктировал по поводу обуви. Но жаль было именно мужчину. Было явно видно, что летит он в первый раз в жизни и явно не для того, чтобы захватить бархатный сезон у Средиземного моря. Он летит на заработки. И в его глазах нет сумасшедшей мотивации или мечты. Больше безысходность. Он очень загорелый, но загар свой он получил скорее на стройке, чем на пляже. Его футболка настолько застирана, что светится тело. И ему безумно неловко. Взрослый дядька, а его пинают как школьника. Он даже обуваться ушёл за колонну, видимо, чтоб не получать больше замечаний.

И мне неловко вместе с ним.

За того уставшего сотрудника, который позволил себе кричать. Ведь глаз намётанный, и уверена, он сразу узнал в нем заробитчанина.

За себя, что была свидетелем всего этого. Даже немного за то, что лечу отдыхать в то время как кто-то — тяжело работать.

За государство, которое придумывает инвестиционных нянь и размещает беженцев, но не может остановить поток украинских заробитчан и вот уже 7 лет ничего не может предложить внутренним переселенцам.

Я знаю, что любой человек способен к лучшей жизни и всегда это пропагандирую. Знаю, что никто никому ничего не должен и перемены к лучшему ты можешь обеспечить только сам и что это инфантильно — ждать, что кто-то решит твои проблемы. Но как все-таки стыдно смотреть в глаза человеку, который как испуганный зверь стоит за колонной и наблюдает за другими пассажирами — куда идут, что говорят, что делают. Чтобы потом взять свои пакеты, встать с ними в очередь и не сделать больше ошибок. И лететь туда, где тебя не ждут, где ты чужой, а главное — там нет твоей мечты.

Всегда вспоминаю Лину Костенко в такие моменты

І в житті, як на полі мінному,

я просила в цьому сторіччі

хоч би той магазинний мінімум:

– Люди, будьте взаємно ввічливі! –

і якби на те моя воля,

написала б я скрізь курсивами:

– Так багато на світі горя,

люди, будьте взаємно красивими!