"Вокруг абсурд, ужас, месиво, а мы сидим в цветах" — киевская ресторатор не закрывала кафе после вторжения ни на день

"Соседи, привет! Если действительно что-то начнется, берите пледы, карематы — у меня на всех не хватит, — и спускайтесь к нам. Главное — не переживайте", — написала в соседский чат перед вторжением ресторатор Ольга Помозова. Ее кафе "Суббота" в центре Киева с 24 февраля не закрывалось ни на день. Здесь готовили вкусный кофе, волонтерили и укрывали соседей от бомбежек. Об осознанном выборе — прожить войну "в прямом эфире" и развивать бизнес в Украине, мы поговорили с Ольгой Помозовой в проекте #БизнесТелеграф.

"Тот, кто сильнее, помогает остальным не запутаться"

- Недавно вы открыли второе заведение в Киеве. Как решились на это сейчас, во время войны?

- Такой характер: не могу откладывать жизнь и планы из-за внешних обстоятельств. Сейчас в этом можно еще и найти не то, чтобы спасение, но отдушину точно.

- Вы — девушка, вам близкие не предлагали уехать из страны на время войны?

- Еще 24 февраля пытались запихнуть в машину и увезти. Но для меня лучше прожить все самое страшное здесь, "в прямом эфире". Когда кто-то приходит варварски у меня все отобрать — мою мирную привычную жизнь, мое дело — я не сдамся. Безусловно, я не Рэмбо, мне было очень страшно. Но я посидела — осмотрелась, поняла, что в текущих условиях могу и буду делать.

- И что же?

- Перед вторжением написала в соседский чат: "Соседи, привет! Если действительно что-то начнется, берите, пожалуйста, пледы, карематы, потому что у меня на всех не хватит, медикаменты и все, что нужно, и спускайтесь к нам. Главное — не переживайте".

У меня в кафе есть внизу еще два с половиной этажа — полуподвал и подвал. В первую неделю войны здесь ночевало 56 человек, 9 собак, 5 котов, кролик. В моей квартире над кафе мама готовила нам еду — ее нужно было чем-то занять, чтобы отвлечь.

В этом хаосе была важная финальная цель: тот, кто сильнее, помогает остальным совсем не запутаться. Ты не можешь влиять на ситуацию в масштабах всей страны. Но, если характер позволяет, нужно сгруппироваться и брать на себя, что можешь потянуть. Мой довоенный, а потом собственно и военный отрезок жизни подразумевал некий избыток в материальных и душевных ресурсах. Я понимала, что сама могу поделиться и быстро подхватила много поддержки местных друзей и тех, что живут в других странах.

- Что значит — много поддержки?

- Друзья из ресторанного бизнеса, которые приняли решение уехать, писали: "Оля, ключ там-то, пожалуйста, забери все продукты. Вас много, вам пригодятся". А после друзья из разных стран начали присылать деньги. Так я смогла обеспечить всех нас. На второй — третьей неделе часть людей начала выезжать. Но я никому не говорила, что делать: оставаться или ехать. Если человек чувствовал, что нужно уезжать, он уезжал, и мы все его провожали…

Мы начали замечать, что в домах рядом остались пожилые люди. У кого-то дети выехали на несколько дней, думая, что вернутся. У других никого нет и ехать некуда. У меня сформировался некоторый бюджет, и, чтобы занять всю нашу толпу и помочь этим бабушкам и дедушкам, мы делали для них закупку продуктов и медикаментов. Помните, тогда в аптеки стояли огромные очереди? Мы собирали списки лекарств, отстаивали очереди и разносили по домам. В какой-то то момент к нам начали выстраиваться очереди по 300 человек.

- Вы их кормили?

- Раздавали продуктовые наборы. Я думала так: я не знаю, что такое война, знаю точно, что самое главное — это достойно продержаться. Мне хотелось, чтобы эти бабушки и дедушки хотя бы не голодали, чтобы они физически выжили. Это же не будет вечно!

На таких историях мы и жили — собирали, помогали. Потом наш штаб разросся до того, что мы покупали и передавали на фронт машины, термоодежду, тушенку и прочие полезные вещи. Этот штаб работает и сейчас.

В апреле, когда потеплело и оккупантов выгнали из Киевской области, мы приняли решение снова начать жить по домам.

- Вы вводили какие-то правила?

- Главное правило — не разгонять панику. Во время войны это самое разрушительное. Я запретила смотреть со звуком новости, комментировать то, что впечатлило больше всего. Родители следят за своими детьми, те, у кого животные — следят за своими животными. Были правила уборки. Я и еще несколько ребят, самые активные, ездили за продуктами, когда я раздобыла бензин.

Мне было важно, что дети, которые были с нами, видели, что в такой страшной ситуации люди объединяются и помогают друг другу. Всем было непонятно и страшно, но мы смогли быть адекватными нормальными людьми, а вместе — реально легче.

- Ваше кафе не закрывалось ни на день?

- Да. Мне казалось: закрою — признаюсь в личном поражении. Да и соседи, которые оставались дома, приходили пить кофе. Они говорили, что это просто какой-то островок нормальности в это время.

- Получается, что вы как будто удержали привычный мир для этих людей.

- Наверное. До сих пор все соседи, соседние офисы знают, что у нас можно пересидеть, когда есть угроза авиаударов. Получается уже не просто кафе, а клуб. Или когда были отключения воды, я просто писала в Instagram — приходите, набирайте. Да, за коммуналку мне выставят счет, но кафе может поделиться.

Были и юмористические истории с бабушками. Одни говорят: "У вас странное что-то происходит, я сейчас вызову полицию!" "Вызывайте!". Другие: "Вы плохая социальная служба". "Мне жаль вас расстраивать, но мы вообще не служба. Хотите — идите в супермаркет". Такое отношение — наследие советского прошлого. Мы должны понимать это и менять.

Были и хорошие моменты. У нас помещение берет в субаренду цветочная мастерская. Им перед 8 марта заказали очень большой объем декора, и у нас везде стояли ветки фруктовых деревьев, которые потом зацвели. Еще нам позвонили ребята со складов: "У нас есть тюльпаны, хотите — приезжайте, просто так заберите". И вот вокруг абсурд, ужас, какое-то месиво, а мы сидим в цветах.

Еще была история с парой соседей. Они давно вместе, дочери лет 27, но официально женаты не были никогда. Он здесь сделал ей предложение. Это было трогательно. Трогательно было и когда уже потом заходили люди, дарили цветы, говорили — я был черт знает где, знаю, что вы помогали моей маме.

"Ты выруливаешь, а государство берет и умножает все на ноль"

- Почему в войну наш бизнес повернулся лицом к людям?

- Это нормально. Главное, что ты умеешь делать, как предприниматель — это что-то создать и не дать ему развалиться. И здесь нужно было не дать всему развалиться. Бизнес — когда постоянно много внешней агрессии. Например, я все время четко платила коммуналку. Соседи закрыли магазин и студию, не платили. Пришли и отрезали свет всем, мне сказали: хочешь — можешь заплатить и за них. Ты выруливаешь, а государство берет и умножает все на ноль. Я из своей квартиры бросила кабель в кафе, и так работала неделю.

- Но это же не выход…

- Да. Так как у нас всех один арендодатель, я начала жестко возмущаться: отдавайте площади, пускай сюда другие проекты заходят. Быстро включились сознательные владельцы магазина, извинились, все оплатили и тоже открылись. В этом — вся суть предпринимательства: тебя со всех сторон "мочат", а ты такой: "ОК! Я пролезу в щелочку!"

И так во многих вещах. Например, пространство перед кафе оформлено только за счет кафе — и клумба рядом, и напротив, все саженцы, вода — за наш счет. Есть еще одна соседка, которая переехала в наш дом, говорит: "А можно я присоединюсь?" Она оплачивает садовника. Молодое поколение предпринимателей ведет бизнес так, а не просто — свое я должна спасти, а остальное пусть тонет.

В этом суть, ты тоже — часть большой экосистемы города. Мне кажется, предприниматели, которые остались, сделали это из искреннего отношения ко всему как к своему. Отсюда — желание сохранить. Вот я — девушка-предприниматель, к тому же у меня была сломана нога, я ходила на костылях до апреля. Но сказали бы мне, что что-то невозможно! Не можешь — не плачь потом, что у тебя чего-то нет. Везет тому, кто везет.

- Мы в этом похожи на европейцев — нам нужно, чтобы было красиво и чисто?

- Европейцы молодцы, но мне кажется, что они свернули бы удочки, и требовали от государства, чтобы оно их дотировало. У них своя история.

Кстати, что касается отношения к своему… я не родилась в Украине. Я появилась на свет в Туркмении, а сюда приехала учиться в университете. Но в семье всегда обсуждалось, что мы вернемся в Украину. Мой дедушка во Вторую мировую защищал Украину, и награды к памятным датам ему приходили всегда из Украины. В итоге мы все сюда перебрались, и дедушка умер на родной земле. Сейчас я гражданка Украины.

- Как решили идти именно в предпринимательство?

- Много работала на менеджерских позициях, выработала умение все собирать в одну кучу, запускать процессы, поддерживать их. У меня не было иллюзии, что предпринимательство — это сидишь ты красивая на конференции собственников бизнеса с мейком и укладкой. Такое бывает раз в полгода. Все остальное — ты встаешь в шесть утра и пашешь, решая всякие внештатные ситуации в том числе.

- Какие до войны могли быть внештатные ситуации?

- Например, столкновения с бабушками. Есть советское поколение, для которых мы — спекулянты. Они родились и выросли в стране, где работали на общее благо за "шоколадную медальку". Теперь у них обида на жизнь — что им чего-то недодали. Вот я за свой счет сделала сад. Люди из нашего дома радовались, а бабушка с соседней(!) улицы каждый день ходила в полицию и еще куда-то, в итоге мне несколько раз сносили деревья. Соседи выбегали: "Остановитесь! Мы здесь живем, нас все устраивает!" Потом я добилась того, чтобы все все поняли. Но эта бабушка даже здесь не живет! Или — пишет заявление, что ей воняет борщ, который мы готовим в кафе. Приходит проверка, я говорю: "Покажите, где этот борщ. У меня даже нет кухни!" Это какая-то тупая агрессия, которую мы сейчас увидели в масштабе всей соседней страны.

И те же бабушки, которые писали заявления на нас в полицию, потом становились в очередь за продуктами. Мне очень хотелось спросить: "А если бы вы закрыли мое кафе, кто бы сейчас вам помогал?"

Можно сто раз уехать в другие страны, но мы не можем уехать от того, что есть в нашей стране. На наши плечи упали эти обстоятельства. И мы должны с ними справиться, создать и передать другие ценности нашим детям.

"Фонила творческая составляющая: то архитектор разбалансировался, то дизайнер страдает"

- Будет еще тяжелое время после войны.

- Будет. Но у всех, кто остался и работает, точно будут плоды этой работы. А если те, кто вернется, станут требовать к себе особого отношения, у меня возникнет вопрос: почему? Но им будет труднее, за это время мы изменились, люди изменились, все изменилось.

- Изменились люди, которые к вам приходят?

- Гостей прибавилось разве что. Конечно, кто-то уехал, кто-то приехал на их место, но мы же не на проходной улице, здесь нет потока случайных посетителей. У нас формат такой, что ты заходишь в кафе, и тебе классно, либо это не твое место.

- Что за формат?

- Классное уютное место без пафоса. Как будто ты зашел к друзьям, где с тобой легко и комфортно общаются, но не переходят грань. Без панибратства. И, что основное — вкусный, качественный продукт. Когда гость видит и чувствует, каким оливковым маслом ты полил салат, какой ты отрезал хлеб, — это тоже язык общения с ним. Ты ему показываешь: я тебя настолько люблю и уважаю, купил для тебя все самое лучшее, самое свеженькое — все тебе, приходи.

- У вас прямо в зале кафе стоят коробки с овощами.

- Если человек ест салат и говорит: "Боже, где купить такие овощи?", то… они у меня есть! Суть в том, что я могу у фермера купить больше овощей и так поддержать его. Эти овощи у меня все равно заберут — или салатами, или килограммами.

- Какие еще у вас есть "фишки"? Может быть, они появились за этот год.

- Летом проводили цветочные и овощные ярмарки — поддерживали локальных фермеров. Я готовила исключительно из местных продуктов. Это тоже об экосистеме и поддержке.

Добавили стойку с продукцией украинских производителей — косметика, свечи — чтобы гости знакомились местными брендами. Чем больше их будет оставаться в Украине, тем лучше — я переживаю, когда люди уезжают. И хочется сделать все, чтобы возникало желание остаться.

- Когда вы начали немножко становиться на ноги?

- Первые два месяца минимальная оборотка позволяла платить коммуналку и зарплаты. Постепенно люди вернулись, и летом мы иногда не могли вместить всех желающих. Но параллельно росли цены на закупку. Начали "просыпаться" разные службы, присылали пересчеты за коммуналку, например, Но цены в кафе я подняла только в сентябре, когда поняла, что все расчеты просто "рвутся", дальше так нельзя.

К зиме я готовила своих ребят: может быть так, что в конце месяца будем садиться и думать, как всем оплатить жилье и чтобы хватало на еду — не факт, что будут полноценные зарплаты. Но пока мы просто стараемся все оптимизировать.

- Что оптимизируете?

- Убрали из меню некоторые скоропортящиеся продукты. Не включаем UFO, кондиционеры, оптимизируем закупку и настраиваемся, что весной все немного наладится. А еще надеемся на наше второе заведение, которое открыли в январе. Там алкоголь, а это антистресс, как ни крути.

- Что за формат?

- Называется "Минибар". Мне хотелось сделать место гедониста — все красиво, винтажно, но без пафоса, чтобы посидеть в компании друзей за бокальчиком вина. Есть стол для дегустаций, за которым люди могут собраться камерно, посидеть, пообщаться. Нам все так же важно иметь возможность объединиться за одним столом со вкусной едой, вином и рассказывать друг другу личные истории. Я люблю, чтобы человек пришел и расслабился, и ему было комфортно, как дома.

Там очень классные всякие рюмочки, бокальчики, тарелочки, Еще задолго до открытия и даже о мысли сделать такое место, я собирала разные элементы декора. Искала на барахолках, умудрялась на киевских что-то интересное находить. А сейчас много подружек выехали из страны. Я прошу: "Ты все равно там сидишь, страдаешь, тебе нечего делать, иди фотографируй, что там на барахолках есть". Пересылаю деньги, а мне с попутчиками передают какие-то интересные вещи.

- Запускаться во время войны — в чем сложнее и легче?

- Сложность была только в том, что немножко промахнулись с бюджетом. Не сильная погрешность, но то, насколько каждый день дорожали стройматериалы, предугадал бы разве что финансовый гений. Еще очень фонила творческая составляющая проекта — то архитектор разбалансировался, страдает, то дизайнер страдает. А я не страдаю! Или звонит подрядчик: "Оля, я так тебя люблю, я хотел за день доделать, но нет света". В какой-то момент решила: открываемся в срок, и черт с ним, что чего-то нет. Только я знаю, каким должен был быть в идеале интерьер и меню.

Зато этот проект мы смогли себе позволить, потому что аренда помещения ниже в пять раз, чем была до войны — это уникальный шанс для нас, как молодых предпринимателей. Мы можем без гигантских оборотов зайти в любое помещение, которое ранее было недоступно, потому что было не по бюджету и занято. Есть локации, где были только титаны отрасли, но они решили не париться и закрыться. А я могу теперь здесь сделать что-то новое, более понятное, близкое и приятное. Но здесь снова работает правило: везет тем, кто везет.

- Сколько сегодня нужно инвестировать в открытие такого заведения?

- До войны думаю, что вложились бы в миллион шестьсот тысяч грн, сейчас вышло юбилейных два миллиона. Но нет предела совершенству.