"Танки на газонах не парковать!" - Зоопарк "XII Месяцев" пережил оккупацию и холодную зиму, и снова готов встречать посетителей

Зоопарк "XII Месяцев" находится в селе Демидов Вышгородского района Киевской области. В этом районе в начале вторжения стояли российские войска. Как людям и животным удалось пережить сложный военный год? О самочувствии после оккупации, высадке 35 тысяч тюльпанов к новому сезону и о том, как сильно зоопарк ждет посетителей, "Телеграфу" рассказал его основатель и собственник Михаил Пинчук.

"Это как с детьми, но в десять раз сложнее"

— За год войны у вас прибавилось "хвостиков"? Я видела краем глаза, что поросята маленькие бегают. Есть маленькие обезьянки.

— Война не останавливает жизнь, и жизнь животных — в том числе. В прошлом году трое тигрят родились, когда только вышли отсюда оккупационные войска. Сейчас скачут уже здоровенные тигры. Родился жирафик, зебренок, теленок хайленда (порода длинношерстных большерогих шотландских коров, — Авт.), белый волчонок, несколько обезьянок… Животные рождаются, умирают, как и люди. Это процесс непрерывный. И когда начинается война, они больше умирают, чем рождаются. После того, как оккупанты ушли, у нас еще 3 месяца животные умирали от накопленного стресса. Конечно, меньше, чем в первые дни оккупации, когда все вокруг летало и взрывалось по ночам – сплошное зарево и грохот.

— Но прилетов не было?

— Нет. Они страдали от панических атак, сами себя убивали по большей части. Позже умирали от инфарктов. Даже когда мы их вывозили в другие зоопарки, лечили… Мы их похоронили, оплакали, и вот сейчас дальше пытаемся жить какой-то жизнью полувоенной, с надеждой на то, что это все закончится.

— А кто больше всего пострадал?

— Приматы. Они самые высокоразвитые. Они больше всего волновались.

— Кто-то из предпринимателей подошел к началу вторжения с подушкой безопасности, рассчитанной на два месяца, кто-то — с большими кредитами на развитие. Что было с зоопарком?

— Для нас главным были не кредиты, а ежедневное обслуживание, потому что мы имеем дело с живыми душами. Они — как дети. Только у нас не детский сад, где можно позвонить родителям, и они заберут своих детей и вывезут за границу. Некоторые из наших животных сильные, опасные. А некоторых нельзя выводить на улицу в холодное время. Мы выжили за счет того, что семеро наших сотрудников остались в зоопарке и под обстрелами всех этих зверей выкормили, выходили. У нас за месяц с лишним оккупации не умерло от голода ни одно животное. Наши люди потом говорили, что им и в голову никому не приходило куда-то уйти. Как дальше жить, понимая, что ты ушел, а жираф остался, и он теперь обречен умереть, когда упадет от взрыва или потому, что его не накормят?

— От взрывов падали и ранились?

— Они очень пугались, носились по вольерам, жираф падал. А когда жирафы падают, то сами подняться не могут. Поднимать нужно было, кормить, успокаивать. Я потому и сказал, что это — как дети, только очень большие и сильные. И с ними в десять раз сложнее.

"По холоду в ящиках на плотах переправили орангутангов, но больше так не рисковали"

— Как так случилось, что животных удалось сохранить? Мы знаем, что в некоторых случаях оккупанты заходили и расстреливали все, что видели.

— На нашу территорию на танках заехали буряты. Они здесь жили, на этих стульях сидели, на которых мы с вами сейчас сидим. Здесь в офисе было всё разграблено и вынесено, но животных и людей они не трогали. Ходили, смотрели, было видно, что таких животных видят впервые. Но они никого не обидели. Я думаю, это связано с двумя вещами. Во-первых, они хотели здесь сделать парк отдыха для своих. Должны были приехать жены офицеров, планировали для них устроить какой-то праздник. Они думали, что война быстро закончится, и они здесь навсегда. А второе – я верю в то, что мы все родом из детства. Редко у кого поднимется рука на зайчика или волчика из детских сказок.

— В Буче и Ирпене было всякое…

— Я слышал об этом. Но там, как мне говорили, были чеченцы. У нас буряты экзекуций каких-то не делали. Может быть, человеческий фактор сработал — кто попадется. Они только рассказывали, что приехали нас освободить. Может, им просто нужно было что-то говорить… Конечно, разграбили все – это "святое" еще со времен Второй мировой войны, когда Жуков вывозил целые составы награбленного из Германии. Может быть, позже было бы хуже, если бы они не ушли. У них были ротации, и последняя была гораздо более жесткой. Людям не разрешали ходить по полям и вокруг зоопарка. Танки стояли с одной и с другой стороны, как блокпосты, и наших сотрудников, кто выходил, хватали и жестко обыскивали. Но мы считаем, что нам повезло, потому что наши сотрудники и животные уцелели, а это самое главное.

— Сколько у вас всего животных?

— Никогда не считал "по головам", но в районе 300. У нас в основном только крупные животные, средних и мелких практически нет. И мне легче ориентироваться по именам животных, чем в "штуках". Это же индивидуальности.

— Каждого знаете по имени?

— Если вы тут все время находитесь и ими занимаетесь, поверьте, ничего сложного в этом нет.

— А любимчики есть?

— Трудно сказать. Мы всех животных любим. Когда-то я очень любил наших гепардов, которые у меня дома жили и спали на кроватях. Мы их перевезли сюда только потому, что когда столько времени проводишь в зоопарке, глупо их держать одних дома. К сожалению, они уже умерли. Были в возрасте, прожили длинную, хорошую жизнь. Но гепарды в принципе долго не живут. Ведь они все инбридинговые, то есть все родственники друг другу. В какой-то момент на нашей планете осталась одна пара гепардов. И все современные гепарды произошли от них. Это очень близкое родство, которое гарантирует много болезней. Они были самые настоящие наши домашние звери, могли залезть на голову и устроиться там спать.

Сейчас ближе всех… Вот на картине — моя жена с орангутангами Йосей и Магдой. Они тоже выросли у нас дома среди людей и очень многое от людей переняли. Моя жена их называет солнечными детьми. Она очень много сил в них вкладывает, учит считать, складывать пазлы и так далее. Человекообразные ведь могут знать до 2000 слов и почти полноценно общаться с человеком.

Они были единственными животными, которых мы решились вывезти из оккупированного зоопарка. Жена тогда мне сказала: или ты их забираешь, или я пойду сама. Мы не знали, что будет дальше, сколько продлится оккупация.

Если бы нас не освободили чуть позже, в начале апреля, то в зоопарке уже начался бы голод. И могло бы случиться так, что все животные умерли бы от голода и холода. К концу оккупации корма почти не осталось. Животных приходилось кормить не каждый день, они очень похудели. Там, образно говоря, даже кашу из ботинка не было возможности сварить. Но мы решили попробовать эвакуировать животных еще в начале.

— Это было сложно?

— Это было очень сложно. Орангутангов наших вытащили только через две недели после того, как зашли сюда россияне. Нам понадобилось время для того, чтобы организовать ящики, найти того, кто сможет их вывезти. По холоду плотами, так как мост был уже взорван, переправляли Йосю и Магду через реку Ирпень. Еще нужно было их "унаркозить" правильно, это целая история. А если животное проснется раньше времени? Оно же сильное, разломает ящик и точно погибнет. То же самое — если этот ящик, не дай Бог, соскользнет в реку. Или если патруль остановит и спросит — а что это у вас там? Нам помогал в итоге Красный Крест.

Мы их еле вывезли живыми, больше не рисковали. Решили положиться на судьбу и ВСУ и оказались правы. Но, в общем-то, нам повезло.

"Вам будет больно, а животному — стыдно"

— У вас на табличках забавно написано: "Не лезьте к животным, если животное вас укусит, вам будет больно, а животному — стыдно". Были ситуации, когда было стыдно?

— Практически нет. Разве что в первый год после открытия. Это было потому, что дети очень изобретательны. Они находили способ пролезть ползком там, где мы думали, что это невозможно. Мы в течение первого года переделывали многие вольеры и ограждения. Сейчас посетителям очень сложно сделать так, чтобы их укусили. Подобные случаи закончились. Но мы не военный объект с колючей проволокой. Поэтому — везде таблички и родителей предупреждаем.

— Почему вы решили заниматься именно крупными животными? Это же очень сложно.

— Нет, это самое интересное! Хотя меня бы, наверное, растерзали любители птиц или пресмыкающихся. Но мне почему-то кажется, что крупные животные более индивидуальны, чем другие. Травоядные попроще, а чем выше по таблице Дарвина наверх, тем они умнее, хитрее, интереснее.

— То есть, вам было интересно? Потому что решиться на такой необычный вид предпринимательства наверняка сложно…

— Если бы это был вид предпринимательской деятельности, то вы бы видели такие же частные зоопарки по всей Украине. Но их есть ещё несколько, они чаще всего небольшие, и там нет зданий по тысяче квадратных метров, как у нас. У нас же все сделано ровно так же, как в европейских зоопарках — кратный обмен вентиляции, везде теплые полы и так далее. Это — полноценный зоопарк со всесезонной инфрастуктурой. Мы его назвали "XII Месяцев", потому что хотим, чтобы нашим животным, особенно экзотам, жилось зимой так же удобно, как и летом. Так, естественно, не бывает. Всё равно на улице находиться приятнее. Но мы старались сделать так же, как в американских или европейских зоопарках.

Когда ты вкладываешься в такие большие вольеры, то должен понимать, что инвестиции вряд ли "отобьешь". И что прибыльным такой зоопарк, вероятнее всего, не будет, придется ему помогать, благодаря другим проектам. Но, если бы мы все делали исключительно по расчету, то жили бы посреди фастфудных и торговых центров. К счастью или нет, но есть люди, которые занимаются и тем, к чему душа лежит, без просчетов — кто-то пишет книги, кто-то рисует или животных разводит.

— Просто всегда интересно, что движет человеком, когда он решается на такую сложную историю, как ваш зоопарк.

— Ну мы же все читали Джеральда Даррела "Моя семья и другие животные". Все мы родом из детства.

— Как сотрудников подбираете, чтобы быть уверенными, что они не обидят животных и не бросят, как это и было во время оккупации?

— Наш зоопарк находится далеко от города, этим во многом убираются риски попадания в сотрудники случайных людей. К нам переезжают семьями вменяемые, воспитанные, культурные украинцы. Я сам слышу, как они говорят детям: "Не рви цветочек, надо, чтобы он всех радовал". "Не пугай волчека!". Исключения бывают всегда, это же человеческий фактор.

У нас проблем с этим самым человеческим фактором больше, когда посетители бросают что-то несанкционированное в вольер. Такое я видел во всех зоопарках, где был, от Мюнхена до Сингапура.

— Как вы с таким боретесь?

— Если есть такое движение, нужно его организовать и возглавить, как говорил герой одного фильма. Мы организовали недорогую продажу (за 30 — 80 гривен) корма для животных, которые берем с кормовой кухни. Стаканчики подписываем: это – для пони и верблюда, это – для волков и тигров. Мы понимаем, что это проверенная еда, часть их рациона. Мы сделали трубы, в которые можно опустить корм, и животное со своей стороны дистанционно его возьмет. Животному человек сам по себе не очень интересен, а когда какие-то корма дают, то оно подойдет. Ему даже не голодному интересно, а что там бросили. Вот вам и улучшение контакта с человеком.

И все равно случается какая-то ерунда, как когда кто-то набросал медведям жареной курицы… И медведи два дня кончались тут просто, ели выжили.

— А в чем была проблема с этой курицей?

— Нельзя им такую еду давать. Они в принципе чуть что — умирающие лебеди. У нас же Камчатские медведи. И вот когда эта огромная глыба ложится и начинает страдать, то весь зоопарк спокойно спать не может – сидят и ждут, пока станет лучше. А они стонут. И нельзя сказать, чтобы они притворялись, им действительно было плохо. Но при этом они немножко "перебарщивали по драме", скажем так. А все вокруг них бегают, волнуются, внимание уделяют, врачи рядом сидят…

— Когда строили зоопарк, на какой европейский образец ориентировались?

— Я занимался всю жизнь строительством, только это были более скучные вещи. Поэтому я просто взял нашего очень известного архитектора из династии архитекторов, ныне покойную Марию Сусскую, повез ее по европейским зоопаркам и показал: хочу медвежий вольер, как в Праге, вольер бегемотов, как в Варшаве и так далее. Мы это все адаптировали под нашу местность и условия. Слава Богу, Мария успела увидеть реализацию проекта, она была жива еще несколько лет после открытия зоопарка. Сейчас о том, чтобы что-то новое строить, долго речи не будет идти.

— Вам государство как-то помогает сейчас? Или другие зоопарки, европейские?

— Наше государство очень помогает тем, что не мешает. Оно не помогает в обычном смысле. Когда началась война, какой-то депутат или помощник депутата помог нам дизелем, за что мы были очень благодарны. Но это все на человеческом уровне, а не на государственном. И таких случаев было не так уж много. 95% помощи, которую мы получили, была от людей, которые нас знают, любят наших животных, приходили в зоопарк. И с замиранием сердца, так же, как и мы, ежедневно следили, что здесь происходило. С того момента, когда зашли российские войска, начались бои, все летало и взрывалось. Сколько я получал добрых писем и посланий! Кто-то мог помочь сравнительно большой суммой, а кто-то маленькой. Это было более трогательно, когда человек перечислял на зоопарк 50 гривен. Он же от себя оторвал, сколько мог. Основная помощь такой и была — от наших людей, от украинцев.

Была помощь от Европейской Ассоциации Зоопарков и Аквариумистов. Они организовали фонд, в который все желающие могли перечислить деньги. Потом средства распределялись между украинскими зоопарками. Мы очень признательны за то, что один месяц могли жить за счёт переданным ими средств. Согласитесь, 1/ 12 годового бюджета — это очень неплохо.

"Посадили 35 тысяч тюльпанов, планируем бал цветов"

— С 1 по 15 апреля в зоопарках начинается новый сезон. Какие у вас на него планы?

— В прошлом году сезона совершенно не было. В этом — надеемся, что будет хоть какой-то половинчатый. Понимаем, что всем трудно, и много людей уехало за границу, но надеемся, что кто-то придет. Нам это необходимо. Наш единственный источник дохода – касса, и когда люди не приходят, все огромные затраты, которые в основном идут на корма для животных и обогрев, ничем не восполняются. Это неоптимизируемый минимум, без которого все развалится.

— Насколько дорого содержать зоопарк? Например, в день?

— По дням мы не считали. В месяц речь идет о сотнях тысяч и миллионах гривен. Если мы после пандемии переживем еще и эту войну, то я уверен, что нас потом ничем не проймешь.

У нас тысячи квадратных метров площадей, 70 сотрудников и очень много животных. Животные все в основном крупные и кушают много. Например, только жираф съедает 100 кг сена в день, а у нас их уже семья — пятеро. У нас еще семья тигров, три льва, каждый съедает 6-8 кг мяса в день, и это мясо ничем не заменишь. Это их основное блюдо, все другое – дополнение. Мы их сюда привезли, нам за них отвечать. А значит обязаны организовать им еду и тепло любым способом. А когда в стране война, и люди просто не ходят в зоопарк, это становится в высшей степени трудно.

— Какие-то особые ходы для привлечения людей продумываете?

— Мы боремся за жизнь в полном смысле этого слова. Но понимаете, здесь особые ходы и не придумаешь. Зоопарк есть зоопарк. Мы, конечно, о себе напоминаем. Вот вы пришли, мы благодарны, когда о нас говорят. Выпросили у наших знакомых бесплатные борды (рекламные, — Авт.). Будем просить поддержки на радио.

Мы стараемся не терять возможностей заработать. Раньше у нас арендаторы занимались продажей еды, напитков. Сейчас мы даже эти мелочи не можем никому отдать.

Завтра (1 апреля, — Авт.) мы открываем новый ресторан. Теперь он тоже принадлежит зоопарку, хотя я никогда в жизни не занимался рестораторством. Пришлось нанять человека, который в этом разбирается, собрать команду. Раньше рестораном ведал арендатор, сейчас мы самостоятельные. Надеемся, что кто-то приедет посмотреть на тюльпаны, купит билет, еду для животных, зайдет в ресторан, и мы переживем время до Победы. Пока тяжело, и нужно настраиваться, что так будет весь этот год и, наверное, ещё следующий.

— О ресторане — какую кухню будете предлагать?

— Ну мы же не рестораторы с мишленовскими звездами, чтобы разглагольствовать о высокой кухне и какого года урожая вино в меню. У нас не будет голубого тунца под экзотическим соусом или том ямов, но это будет здоровая, вкусная, свежая еда.

Мы животным нашим возим продукты раз в неделю, и всегда гордились тем, что они самого высокого качества.

Сейчас мы добавляем ещё "человеческую" кухню. Будем идти по тому же стандарту: покупать лучшее. Надеемся, что люди это оценят. А сами блюда будут простые — борщ, рыбка на гриле, котлеты. Сейчас идет калькуляция блюд. Но знаю точно, что это не будет дорого. Человек в зоопарк приходит не ради ресторана, а погулять. Второй формат – фудкорт с большим мангалом.

— Большие планы на "после войны" есть?

— Пока просто — выжить. После Победы все постепенно наладится. А пока вот сделали в этом году дополнительную "вишенку на торте" – посадили 35000 тюльпанов. Будет бал цветов. Люди приедут, погуляют, посмотрят, порадуются. Поэтому мы говорим, что очень ждем посетителей в этом году. Понимаем, что ситуация сложная у всех, но как-то надо же взбадриваться, гулять и настроение себе улучшать. А зоопарк — это то, что нужно.