Юрий Чебан: Теперь можно повесить на меня мишень

Когда украинцы поднимаются на пьедестал, всегда приятно, но когда олимпийское золото выигрывает такой спортсмен, как Юрий Чебан, приятно вдвойне. Про таких обычно говорят: "с ними не соскучишься". Веселый, с озорным взглядом и чертовщинкой в глазах, в общем, истинный одессит. "Как я буду праздновать победу? Приеду домой, сядем за стол, накатим по чарочке!"  Бедные местные волонтеры, собиравшие комментарии для официального сайта Игр-2012, они еще долго гадали, что это за чарочка и с чем ее едят.

- Поздравляем с победой, выиграли вы очень уверенно!

- Ни один спортсмен не уверен в своих силах на сто процентов, у каждого бывают подъемы и спады, хорошее самочувствие и плохое. Всегда нужно оставлять возможность поражения, это будоражит кровь. И не позволяет охватить тебя чувству беспечности, с которым отступает страх, а он тоже нужен в умеренных количествах. Именно он и адреналин заставляют двигаться вперед.

- А у вас сегодня утром какое состояние было - хорошее или плохое?

- Честно? Спал плохо. Но потом собрался, размялся, спасибо массажисту - очень помог. Вышел на старт, не задумываясь о медалях, и выложился на все сто. Даже не смотрел по сторонам, хотя имею такую привычку - любопытство берет свое. Все мы люди, все мы человеки.

- Раз ничто человеческое вам не чуждо, значит, волновались?

- Сколько я не гонялся, все равно присутствует момент волнения. Хотя это даже не столько волнение, сколько проработка в голове прохождения дистанции. Я представлял, как стою на старте, как стартую, как сто метров прохожу, затем и все двести, финиширую. Это называется мысленная визуализация. В этот момент состояние покоя как раз и уходит.

- Как соперники от вас отстают, тоже представляли?

- (Смеется). Естественно, не представлять же, как отстаю я от них.

- Юра, вы после финиша выглядели таким спокойным, словно первенство области выиграли, а не золотую олимпийскую медаль.

- А что мне нужно было сделать? (Смеется).

- Как минимум, искупаться на радостях в гребном канале озера Eton Dorney?

- Дело в том, что это моя первая золотая олимпийская медаль, так что я пока еще не знаю, как себя вести.

- В Пекине на дистанции пятьсот метров у вас с тренером была тактика: работать по нарастающей, а здесь такое ощущение, с точностью до наоборот?

- На пятьсот метров мы действительно рассчитывали силы так, чтобы первую половину отработать чуть спокойнее и добавить к финишу. А на этой дистанции никакой тактики не было, и быть не может. На двести метров нет времени раскатываться, нет времени думать. Это как зажигалка, газ пустили, огонек появился - и через сорок секунд уже потух.

- Просто вы со старта рванули, как реактивный самолет, а доезжали, такое ощущение, уже по инерции.

- Тренер мне сказал: сделай все возможное, чтобы сразу оторваться от соперников, а там уже будь, что будет. На финише у меня произошел небольшой сбой. Когда работаешь по инерции - все получается само собой. Но потом в момент гребка у меня рука скользнула, я попытался вернуть ее на место и продолжить. Но понял, что-то не то, но доковылял как-то.

- 42,291 - не слишком ли скромное время для дистанции двести метров?

- В гребле рекорды не фиксируются так, как в легкой атлетике. Есть, конечно, личный рекорд и рекорд канала. Здесь на тысяче метров, допустим, были хорошие показатели, но заезд проходил при попутном ветре. А сейчас даже не встречный ветер был, а левый боковой.

- В Пекине вы говорили, что будь у вас возможность еще раз через все это пройти, вы бы уже вели себя по-другому и были гораздо спокойнее. Получилось?

- Каждый раз все равно как в первый. Это уже третья моя Олимпиада. Но я не могу сказать, что я какой-то там битый волк. Место новое, вода новая, дистанция другая.

- Россиянин Максим Опалев и испанец Давид Каль, стоявшие вместе с вами на пьедестале четыре года назад в Пекине, наверное, не обрадовались, когда стало известно, что пятьсот метров уступают место двумстам в программе Олимпийский игр в Лондоне. А вы, как чемпион мира на самой скоротечной дистанции, рискну предположить, первым зааплодировали этой новости?

- Не факт, все-таки на пятисотке я уже был призером Олимпиады, можно было дальше развивать этот успех, стараться подняться с третьего места на второе или вообще выиграть. Двести метров - это новые планы и совсем другая подготовка.

- В Сегеде на последнем чемпионате мира вы заняли четвертое место на двухсотметровой дистанции. Обидно было остаться в шаге от пьедестала или тот факт, что вы получили олимпийскую лицензию, все перекрыл, ведь это значило, что вам не придется отбираться на Игры в последний момент, как это было перед Пекином?

- А передо мной на том чемпионате мира и не стояла задача выиграть: нужно было именно завоевать лицензию, чтобы потом спокойно продолжить подготовку к Олимпиаде в Лондоне.

- А вас не удивило то, что здесь на предварительной стадии соревнований остановился спортсмен, который год назад выиграл эту дистанцию на чемпионате мира, а именно ваш соотечественник, Валентин Демьяненко, который представляет Азербайджан?

- Удивило, потому что он был реальным претендентом на медаль. Демьяненко, насколько я знаю, вынужден был прекратить борьбу из-за травмы. Не скажу, что я сильно расстроился, это спорт! Когда-то мы с ним соперничали за место в сборной Украины. Отбор выиграл я, он уехал в Азербайджан. Там ему создали хорошие условия для подготовки, и он начал показывать результаты, даже выиграл чемпионат мира, как вы правильно заметили. Но и без него соперников здесь хватало. На Олимпиаде слабых нет, кого я больше всего опасался? Россиянина, испанца, литовца. А на самом деле самый серьезный соперник - это я сам и моя лень. Если не научишься перебарывать себя, то нечего делать в спорте.

- Знаете песню !Ты - одессит, Мишка, а это значит...". Вы - тоже одессит, Юра, а это значит, что...?

- Как-то неудобно самому себя характеризовать. Если вы моего тренера спросите, то он, наверное, скажет, что я шубуршной, разгельдяй...

- А чего это ты за меня говоришь, - не выдержал, до этого момента молча наблюдавший за своим учеником, Вячеслав Михайлович Сорокин. - Юра очень повзрослел, так что я такого не скажу.

- А чего в вашем золоте больше - таланта, труда или же ген - ведь ваша мама тоже занималась греблей в свое время?

- Тут все вместе, плюс еще настойчивость тренера и, конечно, поддержка тех, кто за меня болеет. Я мог бы трудиться очень много, но не добился такого успеха если бы мне не помогали, в частности Одесский припортовый завод и его директор Валерий Горбатко. Олимпийская медаль - это совокупность всего по чуть-чуть.

- Правда, что вас мама в детстве на балет водила? (Спортсмен выдерживает небольшую паузу, потом немного кривится и смеется. - Прим. А.С.)

- Да, было такое, все мы люди. Думаю, растяжка и гибкость, которые я там приобрел, в дальнейшем в гребле мне тоже пригодились. Балет - это было лишь одно из тех мест, на которые мама меня водила. Я пробовал себя и в боксе, и на ушу, и даже занимался в кружке декора (у меня до сих пор кое-какие поделки хранятся). Мама всегда была тем человеком, который заставлял меня двигаться вперед. Именно она в один прекрасный день сказала: а что же это мы сидим, давайте на греблю пойдем. Она привела меня на канал, ни один тренер не хотел со мной возиться - я был совсем не готовым. Тогда мама взяла лодку, дала весло и сказала: греби. Вот так я до олимпийского золота и догреб. (Смеется).

- А что намерены делать дальше?

- Как что? Держать планку! Раньше я был среди тех, кто настраивался на первое место. Сейчас мне можно на спине прикрепить маленькую мишень, потому что все соперники будут настраиваться на меня.

- А знаете уже, на что именно настраиваться, ведь двести метров включили в олимпийскую программу отнюдь не бесповоротно, могут снова поменять дистанции к Рио-2016?

- Так это даже к лучшему, останусь непобежденным (Смеется).