"86 дней разрушения Мариуполя выльются в 20 лет восстановления" — интервью с мером города Вадимом Бойченко, ч.I

Когда мариупольцы смогут вернуться домой? Почему иностранные инвесторы должны вкладывать средства именно в этот город? Что такое четыре концепции восстановления города от архитекторов? Хто финансирует "ЯМаріуполь" и Mariupol Reborn и что это за проекты?

На эти и другие темы Телеграф говорил с мэром Мариуполя Вадимом Бойченко в первой части интервью.

Мэр уже год готовится к моменту, когда Мариуполь будет наконец уволен. Эта тема тем более важна и интересна, что опыт Мариуполя, если он будет успешным, можно использовать на восстановлении и других разоренных городов и сел.

Когда начался украинский Мариуполь

— Мариуполь — единственный разрушенный город Украины, уже имеющий план восстановления и проект с международными инвесторами Mariupol Reborn. Хочется понять, что это за проект.

— Это движение берет начало в августе прошлого года, когда мы спросили мариупольцев в центрах "ЯМариуполь": пора ли уже сейчас говорить о возрождении Мариуполя? Это очень чувствительный вопрос. Они сказали: "Пора". И тогда мы, чтобы иметь основу для общения с инвесторами, начали формировать план, которій назвали Mariupol Reborn.

У этого проекта, как и у "ЯМариуполя", есть партнеры, которые дают нам свой опыт, экспертизу и финансово поддерживают. В первую очередь — это американская USAID, которая наняла четыре лучших архитектурных бюро, также Всемирный банк, Банк реконструкции и развития и другие.

— По какому принципу подбирали архитектурные бюро?

— Главным условием было, чтобы они разбирались в Мариуполе. Чтобы это были люди, которые либо уже делали какие-нибудь проекты в Мариуполе, либо родились здесь. Или это люди, участвовавшие в международных конкурсах. Главное, чтобы они город чувствовали.

Американцы помогли собрать команды из Америки, Европы и Украины.

Мы снова обратились к мариупольцам с вопросом: "Каким вы видите город?" Это был для всех больной вопрос, как и для меня, когда я услышал его впервые: вы видите его городом таким же, какой он был, или новым. И люди сказали, что однозначно нужно строить новый город, но сохранить его историю. Дальше последовали вопросы — что оставить, что убрать?

Например, оставить "Азовсталь" как предприятие, или нет? Понятно, что у завода есть владельцы, и это вопрос и к ним.

Больной вопрос – Драмтеатр. Возможно ли выстроить новый театр на этом месте? Люди говорят: невозможно. Это может быть только мемориал в память о том ужасе, который произошел здесь.

Мы собрали вопросы от мариупольцев и передали архитекторам. Главной целью было, чтобы когда люди увидели дизайн города, нашли в нем ответы на вопросы, которые они задавали.

— От мариупольцев были какие-то особые пожелания или предложения, которые вас как-то зацепили?

— Были и много. Когда они говорили, что деоккупация должна быть не только военной, но и исторической. Что мы не можем, возвращаясь в украинский Мариуполь, говорить "29 сентября граф Потемкин выдал верительную грамоту митрополиту Игнатию, и так был создан Мариуполь".

Как мэр я обратился в Институт национальной памяти с запросом: когда берет свое начало украинский Мариуполь. Лучшие специалисты изучили документы и дали ответ: не 1778-й, а 1594 год, когда создано Войско Запорожское в пределах крепости Домаха. То есть, Мариуполь сначала был казацкой крепостью. От кого она защищала город? От россиян и татар. Эта крепость стояла у "Азовстали". И эта история очень близка к современной. Мы хотим объединить это в новой истории Мариуполя. Это был классный вопрос.

Второй вопрос: давайте сделаем так, чтобы не было ничего советского – ни домов, ни школ – сделаем десоветизацию. Архитекторы уже получили запрос и работают. Мы подписали соглашение с [вицепремьером — министром цифровой трансформации Михаилом] Федоровым о нашем присоединении к концепции трансформации украинских школ.

После каждого такого воркшопа с мариупольцами, которые делают профессионалы при поддержке USAID, мы собираем вопросы, сводим в отчет и передаем архитекторам. Например, архитекторы уже ответили на запрос сделать на месте Драмтеатра мемориал.

Вопросов много, потому что после 86 суток бомбардировок 50% города больше не существует. 90% построек так или иначе повреждены. Мы посчитали, сколько обойдется возродить город — не восстановить, а возродить те 50%, которых больше не существует — 14,5 млрд долл.

Оценки разрушений и инвестиций

– Как это рассчитывали?

— Это очень осторожные оценки с учетом методологии, которую использует Всемирный банк. И мы собрали, как это дальше двигаться в проект Mariupol Reborn. Он состоит из двух блоков – восстановление и возрождение.

Быстрое восстановление Мариуполя — о составляющей безопасности, образовании, медицине, коммунальных услугах. Это мы проработали с помощью британских экспертов. Начали в сентябре прошлого года, параллельно разработке дизайна города — собрали 12 команд, которые для этапа восстановления нагенерировали 154 проекта на 28,5 млрд гривен. Сейчас мы знаем, что делать пошагово, какие специалисты и техника нужны, что быстрое восстановление потребует около двух лет. На стабилизацию ситуации в общей сложности уйдет примерно пять лет. Некоторые процессы могут быть параллельными.

Блок возрождение пересекается с первым блоком. Невозможно что-либо строить во время быстрого восстановления, не понимая, а что дальше? Чтобы качественно возродить город, мы наняли четыре архитектурных бюро, как тоже начали работать с сентября прошлого года.

– Все это требует затрат.

– Наши партнеры выделили средства. Они наняли экспертов, которые помогли все просчитать и проработать. К примеру, наша оценка необходимых инвестиций в 14,5 млрд долларов.

Мы давно работали с зарубежными инвесторами, они знают о нас очень много. Поэтому сейчас дали 4 миллиона евро, и на эти средства ЕБРР совместно с Всемирным банком начали процесс оценки ущерба и ущерба, нанесенного российской агрессией именно Мариуполю. Взяли четыре пилотных направления для начала, а всего их будет 20.

— Как это оценивается?

– Они делают это дистанционно – есть фото, видео, спутниковые снимки. Есть методология. Мы считаем не остаточную стоимость, которая может быть минимальной или нулевой. К примеру, производство было уже самортизировано и его цена может быть наименьшей.

Наши эксперты считают, не сколько стоит то, что было, а сколько денег нужно, чтобы построить новое. Допустим, у меня был городской автобус, работавший два года. Я же буду покупать новый транспорт, а не искать такой же автобус, которому тоже два года. В этом преимущество их методологии — она более реалистичная.

У нас есть проект Mariupol Reborn из двух блоков. Первый "скорый" рассчитан на 2-5 лет, а вся стратегия — на 15. Эти 86 суток разрушения выливаются в итоге в 20 лет восстановления.

Первый этап – формирование концепции восстановления (Fast Recovery Plan) мы прошли за год. Параллельно за это время мы сформировали четыре видения дизайна города. Теперь я хочу, чтобы все это посмотрели практики.

Мы недавно в Варшаве подписали соглашение с униией 12 самых крупных польских городов, которые оценивали наши наработки. Создали экспертный совет, которому направили всю документацию, а через месяц они слушали нас два дня вживую. Заслушивали нас заместители мэров, мэры, архитекторы и архитектурные бюро, которые разбирали, что мы наработали, задавались профессиональными вопросами.

Зачем нам это? Мы переходим к следующему шагу — формирование почвы для мастер-плана города. И для этого мы хотим эти четыре наработанные архитектурными бюро концепции объединить воедино.

Мы хотим, чтобы эксперты из Польши, опираясь на свой опыт послевоенного восстановления, дали нам рекомендации. К примеру, Варшава восстанавливала все так, как было. Не стало здания – отстроили аналогичное. Вроцлав выстроил новый город, они более продвинуты с точки зрения развития экономики, привлечения молодежи. Гданьск построил мемориальные комплексы, вдохновляющие весь мир. Мы хотим весь этот опыт учесть.

— Почему не выбрали одного победителя, лучшую концепцию? У архитекторов может быть даже эстетически очень разное видение.

— Мы ставили определенные задачи, и в этих концепциях 70-80% схожих мнений. Но 20% разных идей, они интересны и их надо собрать воедино.

У каждого проекта есть нечто уникальное, самое лучшее. Например, Big City Lab – это в основном опыт стран Балтии. У них внутри сидит – убрать все советское. И в их презентации мы это видим, что нам делать с советскими зданиями, как модернизировать школы, используя даже их крыши, ка кполезную площадь. Они ориентированы на более короткие сроки – на первые пять лет.

Голландцы предложили, как будет смотреться "Азовсталь" и побережье Мариуполя. Когда спросишь мариупольцев, что для них главное, они говорят: металлургия, море и зеленый город. И голландцы вложились в своем проекте в море, "Азовсталь" и озеленение.

Архитектор Сергей Родионов, разрабатывавший визуальный бренд города, наш якорь, со своей командой предложили проект мемориала на месте Драмтеатра. Там снизу открытое пространство, чтобы напомнить: в подвале были люди. А на потолке перед мемориалом будут отчеканены имена погибших. И эти имена вечером будут подсвечиваться, гореть.

Но для нас важно, чтобы город не превратился в сплошной мемориал, в кладбище. Чтобы там была жизнь. Это отмечали и поляки, иначе люди будут приезжать в город, класть цветы и уезжать.

Есть много интересных и сложных моментов. К примеру, концепция переноса железнодорожного пути, которая идет вдоль побережья Азовского моря. Кто-то предлагает оставить, пусть по ней ездит туристический трамвайчик. Кто-то говорит: нужно убрать и пробурить тоннель, чтобы в порт вагоны ехали через тоннель. Другая концепция гласит: даже порт нужно убрать. Зачем в городе порт? Перенесем его на территорию "Азовстали".

Поэтому я хочу, чтобы последующие два-три месяца дискуссия по соединению этих видений была более профессиональной. Мы помечтали, проработали идеи, а теперь будем приземляться и экспертно говорить об этом.

— Что для вас во всех этих процессах сложнее всего выстроить?

— Честно говорю, это социальная безопасность в вопросах сочетания людей, которые придут из Европы, которые живут в Украине и которые находятся в Мариуполе и травмированы российской пропагандой.

Сегодня это действительно разные общины с разным опытом, травмой, видением будущего. И нам нужно будет из них сформировать единое сообщество.

Мы хотим поговорить с польскими коллегами, как они в свое время возвращали к жизни людей, травмированных российской пропагандой. Там тоже были земли, которые некоторое время находились под советской властью, затем вернулись в Польшу.

* О мариупольцах, экономическом возрождении города, постройках россиян в оккупированном городе, что сейчас происходит в Мариуполе, отношениях с Ахметовым и как понравиться иностранным инвесторам читайте во второй части интервью, которая выйдет в пятницу, 11 августа в 10:00.