"Сторонников оккупации россияне использовали, а потом выбросили на помойку": интервью с прокурором Крыма Игорем Поночевным, ч.II

Прокуратура Автономной Республики Крым и Севастополя уже девять лет работает в экзилле, и это уникальный кейс для мировой практики. Но здесь очень ждут возвращения в родной Симферополь.

Как в украинской прокуратуре полуострова выстроили работу без доступа на территорию, зачем им искусственный интеллект, почему не вывезли на подконтрольную территорию уголовные дела и как готовятся к возвращению Крыма?

Об этом и многом другом во второй части эксклюзивного интервью "Телеграфу" рассказал руководитель прокуратуры Крыма Игорь Поночевный.

*Почему жители полуострова брали российское гражданство, но 99% из них не будут считать коллаборантами, как мешают "правки Лозового" и кому следует опасаться освобождения Крыма — читайте в первой части интервью.

Беглецы от "русского мира"

— Увидела у вас на сайте, что задержали пилота украинской авиакомпании, бывшего диспетчера оккупационной "Крымаэронавигации". Со стороны казалось, что вы пока работаете больше на будущее, а здесь случай физического задержания.

— До полномасштабного вторжения таких задержаний было больше. Среди задержанных на материковой части Украины были депутаты ВР Крыма, и участники т.н. "самообороны" Крыма, которые помогали российским вооруженным силам в 2014 году при захвате полуострова.

Они легко поддались пропаганде. И россия их использовала, чтобы создать картинку "народного ополчения", а позже выбросила на свалку. Поэтому многие из них переезжали на подконтрольную Украине территорию искать лучшей жизни. Кто-то через Украину пытался уехать в Европу, и их часто удавалось задержать.

К примеру, недавно задержали одного из участников т.н. "самообороны" Крыма, переехавшего на подконтрольную Украине территорию и пытавшегося вступить в силы терробороны.

— Из крайности в крайность или по спецзаданию?

— Мы пока не понимаем, он по заданию врага пытался это сделать, или добровольно. Но такие случаи есть. Задержанный пилот — это очередное подтверждение, что люди стремятся к лучшей жизни, чем "русский мир" в Крыму. Он сотрудничал с оккупантами, потом его что-то не устроило, выехал на подконтрольную Украине территорию. Но, работая в украинской компании пилотом долгое время, имея возможность выезжать за границу, сравнивать условия и уровень жизни, он все равно стремился к тому, чтобы Украина была оккупирована, чтобы сюда тоже пришел "русский мир".

российская пропаганда, к сожалению, достигла высокого уровня и очень умело влияет на сознание людей.

— Были ли какие-нибудь фигуранты дел, поразившие вас своим цинизмом или… неразумностью?

– Да. Перед полномасштабным вторжением задержали одного из участников незаконного вооруженного формирования "Самообороны Крыма", который во время задержания доставал из своих вещей медали от оккупантов за "освобождение Крыма". Он искренне не понимал, что его задерживают украинские правоохранители, поскольку обращался к пограничникам: "Я же свой! Я же воевал!" А потом выяснилось, что он ехал в Украину показать внукам эти медали и рассказать, какой у них дед "герой".

С чем работает прокуратура

— Какие категории преступлений наиболее распространены в вашей практике, какие обвинения выдвигаете чаще всего?

— Прежде всего, это преступления против основ национальной безопасности: госизмена, посягательство на территориальную целостность Украины. После полномасштабного вторжения и изменений в законодательство также добавились такие преступления, как коллаборационная деятельность и пособничество государству-агрессору. Это также преступления против мира, безопасности человечества и международного правопорядка, в частности нарушения законов и обычаев войны (ст. 438 УК Украины).

– Много дел у вас в работе?

— С начала оккупации Крыма органы правопорядка автономии зарегистрировали более 3000 уголовных производств. Но эта цифра не отражает фактических масштабов работы, поскольку есть производства, в которых 80 или 160 эпизодов совершения преступлений. Есть дела, в которых собрано большое количество фактов, в которых устанавливают лиц, совершивших то или иное преступление, их выделяют в отдельные уголовные производства. Мы построили свою работу таким образом, чтобы уголовными производствами охватить максимальное количество действий, предпринимаемых оккупантами в Крыму.

Если мы говорим о военных преступлениях, то в 2016-2017 годах мы столкнулись с тем, что нет ни одного государственного органа или неправительственной организации, системно работающих со всеми нарушениями в Крыму. Все уголовные производства были, во-первых, разбросаны по всей территории Украины, во-вторых, квалифицированы по общеуголовным статьям.

К примеру, национализацию оккупантами "Артека" квалифицировали как просто присвоение собственности, а не военное преступление. Так что мы для себя приняли решение собрать уголовные производства, касающиеся Крыма, переквалифицировали их на ст. 438 УК Украины (нарушение законов и обычаев войны), и уже дальше условно поделили их по категориям, в соответствии с нарушениями международного гуманитарного права. То есть, поделили их кейсы.

За каждым кейсом были закреплены прокуроры, следователи и эксперты по неправительственным организациям. Например, кейс "Религия", сюда относятся все преступления, совершенные оккупантами в сфере религии. Есть кейс "Присвоение собственности", "Незаконный призыв в российскую армию, "Нарушение права на справедливый судебный процесс", "Экология", "Культурное наследие" и др. Мы такими кейсами охватили практически всю преступную деятельность оккупантов на территории Крыма.Чтобы все это структурировать понадобилось около двух лет.

Как искусственный интеллект ищет преступников и детей

— Вам в работе помогает искусственный интеллект. Как вы его используете?

— Мы всегда в поисках инструментов, которые улучшат эффективность расследований преступлений, учитывая временное отсутствие доступа к территории. В начале полномасштабного вторжения органы Нацполиции предоставили нам временный доступ к программному обеспечению Clearview AI.

Оно распознает лицо по изображениям в соцсетях и позволяет идентифицировать человека. Это достаточно эффективная вещь в нашей работе, она позволяет автоматизировать многие процессы.

Мы списались с одним из разработчиков этого программного обеспечения, встречавшегося в Киеве с министром цифровой трансформации. CEO Clearwiew приехал к нам. Мы показали результаты использования ПО за месяц, и он сразу дал нам безлимитный доступ — был приятно удивлен его эффективностью.

— Как вы работаете с искусственным интеллектом?

— Например, т.н. "Самооборона Крыма" — это самая многочисленная, пожалуй, группа преступников. У нас есть групповое фото их роты. Вручную мы из этой роты идентифицировали условно пятерых человек, остальных не знаем. Программа сравнивает фото человека с около 30 млрд фотографий, залитых во "ВКонтакте", "Одноклассники", Facebook, Instagram и показывает все фото, где изображен этот человек и дает ссылки на соответствующие страницы в соцсетях. Даже когда люди сменяют или скрывают имена, с помощью этого ПО мы скорее можем их идентифицировать.

— Насколько эта программа крутая — если фото размытое, например, идентифицирует?

— Это искусственный интеллект, который постоянно самостоятельно развивается. Например, когда начался COVID-19, и люди надели маски, были прописаны алгоритмы для программы, и с каждым новым поиском система сама себя развивала: задавала себе в критериях поиска только глаза и нос, и более чем в 90% случаев идентифицировала людей. Даже когда на фото размыты лица, и когда нельзя четко идентифицировать личность, программа это делает.

Например, мы долго не могли найти детей-сирот из крымских интернатов, которых в 2014 году вывезли в россию: где они, что с ними, вернулись в Крым или живут в россии? Но удалось идентифицировать некоторых из них через соцсети благодаря программе. И это несмотря на то, что имели фото детей 2013 года, за это время они выросли, изменились — программа их идентифицировала. Это эффективно работает, экономит время.

— Ее результаты можно включить в производство?

— Можно. Мы это потом процессуально оформляем в соответствии с УПК Украины. Это ничем не отличается от того, когда мы делаем, к примеру, обзор страницы в интернете. Так же и с ПО — прописываем цепочку, как мы установили личность. Это ничем не запрещено.

Работы стало больше

— Как изменилась работа прокуратуры Крыма с началом полномасштабной войны?

— Практически не изменилась. Ее стало больше, потому что добавились новые статьи и стал больше круг субъектов, подпадающих под действие Уголовного кодекса. К примеру, до этих изменений мы не могли квалифицировать действия бизнесменов в Крыму, которые сотрудничают с оккупантами, оказывают услуги в рамках оборонного заказа врага.

Еще одно новое направление – назначение на должности в правоохранительные и судебные органы, оккупационную администрацию. Ранее судебную практику строили таким образом, чтобы квалифицировать действия таких должностных лиц как государственную измену, было недостаточно самого факта перехода на службу к оккупанту. Лицо должны были назначить на должность и оно должно причинить в ущерб Украине. Сейчас самого факта назначения достаточно. Действия новоназначенных оккупационных судей, работников полиции, прокуроров, государственных служащих, министров и т.п., которые назначаются в оккупационные органы власти, мы квалифицируем по статье "коллаборационная деятельность" (111-1 УК Украины).

— Что будет с прокуратурой сразу после того, как ВСУ освободят Крым?

— Будет очень сложно.

— Сложнее для вас или для коллаборантов?

— Для всех. У нас работы будет очень много, и она будет сложной. Как девять лет назад прокуратура Крыма в экзиле фактически выстраивала с нуля свою работу, так же и там нам придется начинать с нуля. В первую очередь из-за того, что у нас значительно сократился штат работников. До оккупации их в Крыму было около 1200, сейчас 77. И нам нужно будет сразу найти огромное количество профессиональных людей.

Второй момент – у нас есть нерешенные законодательные вопросы. Например, какова будет доля уголовных производств, оставшихся в Крыму в 2014 году, а это фактически 99% всех производств, находившихся в органах досудебного расследования.

— Вы их физически не смогли вывезти?

— Задача такая не стояла. Люди уехали частично — и все. Тогда у сотрудников и возможности таковой не было. Некоторые правоохранительные органы, например Севастопольское СБУ, сразу переходили под российский флаг, и там некому было что-то вывозить. В прокуратуре оккупанты сразу назначили Поклонскую прокурором Крыма, хотя наши работники еще на рабочих местах сидели, еще украинский Единый реестр досудебных расследований функционировал, еще документы печатали на украинском языке. Позже дали указание сотрудникам к определенной дате переехать на материковую часть. Но здания уже находились под полным контролем окупантов. Сложная, неорганизованная ситуация была.

Сейчас перед нами стоит задача восполнить все законодательные пробелы, выработать механизмы реинтеграции в сфере уголовной юстиции по возвращении в Крым. Действует рабочая группа, созданная генпрокурором Украины для наработок всех возможных механизмов.

Будет много работы и для судов, потому что есть люди, которых на полуострове незаконно содержат в местах лишения свободы. Но есть лица, отбывающие наказание за реальные преступления типа убийств, грабежей, разбоев и т.д., это и на оккупированной, и на подконтрольной территории.

— Какое здесь противоречие?

— С одной стороны, совершено преступление, и лицо должно отбывать наказание. С другой стороны, решение в отношении нее вынесли незаконные органы. Здесь важно разработать четкую градацию, какие судебные решения мы верифицируем и признаем, а какие — нет. Это масштабная работа, и охватить все дела будет сложно.

— Насколько много расследуется дел, связанных с пытками, незаконными задержаниями, в том числе крымских татар?

— Около 150 эпизодов по фактам незаконных задержаний. Это достаточно много. К счастью, не все задержанные подвергаются пыткам, но и по таким фактам есть производство. Например, мы осенью направили в суд обвинительный акт по двум предателям — бывшим сотрудникам СБУ, перешедшим в ФСБ. Они заключили в тюрьму и пытали украинского активиста, они заочно приговорены к 9 и 10 годам лишения свободы.

Преимущественно это события 2014-2015 годов, когда оккупационные власти зачищали Крым от всех "неугодных". Но пытки там продолжаются и сейчас, как и действия, которые можно приравнять к пыткам. Например, когда людям не оказывают медицинскую помощь, когда их содержат в бесчеловечных условиях.