Россияне стерли Украину из образовательной программы в оккупации, — интервью с бывшей крымской преподавательницей

Как российская пропаганда меняет сознание украинских детей в Крыму и других временно оккупированных территориях Украины, сколько учителей-коллаборантов и что с ними делать в будущем, что делать с детьми, не знающими ничего об Украине и как Россия стирает все сведения об украинском государстве с учебных программ в Крыму. Обо всем этом и многом другом "Телеграф" поговорил с председателем общественной организации "Центр гражданского образования "Альменда", спикером конференции "United for justice" и бывшей преподавательницей из Крыма Валентиной Потаповой, чья организация системно изучает все образовательные вопросы, связанные с временно оккупированными территориями.

- Что происходит с учебой в Крыму: сколько студентов и школьников, как их обучают?

- В Крыму сейчас около 334 тысяч детей от 0 до 15 лет, от 15 до 18 лет — где-то 53 тысячи, и 54 тысячи студентов. То есть около полумиллиона детей находится под влиянием очень продолжительной пропаганды россии.

Если упомянуть Гитлерюгенд, то эта организация росла безумными темпами, и охват был почти 98% обучавшихся в школе.

Этот процесс сейчас в международном праве называется индоктринацией, то есть обучение с целью навязать определенные идеологические ценности, пренебрегая здравым смыслом, логикой и критическим мышлением. И все, что сейчас происходит в Крыму, очень напоминает гитлерюгенд. Иногда думаешь, что у них есть где-то скрытая методика из нацистской Германии.

- А какие нарративы они используют, чему учат?

– Мы проанализировали около 200 учебников. Прежде всего, по истории россии, всемирной истории, правоведению, географии, ОБЖ. И мы определили три типа нарративов:

Навязывание общей гражданской русской идентичности. Вторая группа – это патриотизм, третья – милитаризация.

Теперь подробнее. Общая российская идентичность – это стирание всех других народов и национальностей, проживающих в россии. Там нет других национальностей, кроме россиянина, и если долго находиться под влиянием таких нарративов, то создастся впечатление, что быть не россиянином — это плохо. Ребенок, который уже девять лет находится под влиянием этого нарратива, перестает считать себя украинцем или крымским татарином. Они стирают идентичность.

Относительно патриотизма мы проанализировали, как они определяют его значение. У них это не любовь к стране, а любовь к государству. Это привело к тому, что в Крыму почти исчезло понятие субъектности человека и ребенка. Когда мы спрашивали студентов, чувствуют ли они, что на что-то могут повлиять в Крыму, что их голос важен, они отвечали, что нет. Если спросить наших детей, я уверена, что их ответ будет другой.

Я вспоминаю, что когда произошла аннексия Крыма, то студенты первого курса одного из вузов Крыма написали письмо тогдашнему министру образования Квиту и председателю комитета по вопросам образования Гриневич, в котором они задали вопрос, являются ли они гражданами Украины и могут ли они быть уверены, что их право на образование будет гарантировано, несмотря на то, что нас оккупировали. Им ответили и Квит, и Гриневич, что они есть и будут гражданами Украины и государство сделает для них все важное. Сейчас такое отношение к студентам в Крыму исчезло. Они накачивают их совсем другими нарративами, подстрекают к защите своей новой Родины.

И поэтому как раз третья группа нарративов — милитаризация, наиболее опасна.

Наиболее интересные вещи, как ни странно, мы нашли в учебниках по географии.

Там все эти вещи есть, которые в своих речах говорит путин: что мир не может быть монополярным, почему коллективное мероприятие и США не могут быть друзьями россии, ведь они хотят ослабить россию, и европейская цивилизация несет пропаганду ЛГБТ, а потому нужно воевать за рф. Именно поэтому мы видим такую большую поддержку действий путина среди российского общества.

- Такие нарративы распространяют только в Крыму или на других временно оккупированных территориях?

- Всюду, где распространяется государственный стандарт россии по образованию. В Луганской и Донецкой областях долгое время удавалось сохранять автономность, они имели свои министерства образования, что-то разрабатывали, но в январе был принят закон в россии по интеграции в российское образовательное поле территорий так называемых "ЛНР" и "ДНР", Херсонской и Запорожской областей. Поэтому все государственные стандарты рф распространены и на этих территориях в полном объеме.

– А что в том обучении говорят об Украине?

– Если открыть учебник по всемирной истории, то там нет ни одного плохого слова об Украине. Почему так? Потому что там Украины нет. Мы проанализировали 74 учебника по истории. И не нашли там язык вражды по отношению к Украине, потому что в учебниках нет такой страны как Украина.

– То есть они фактически стерли с Украины с карты мира?

– Да. В учебнике по всемирной истории есть упоминание не об Украине, а об украинских территориях, которые являются частью россии. То есть, субъектности Украины там нет.

И ребенок, долгое время находящийся в оккупации, об Украине ничего не учит вообще. А родившиеся уже после оккупации об Украине ничего не знают совсем. Культурных центров об Украине тоже нет. Музей Леси Украинки в Ялте закрыли на реконструкцию в 2014 году и до сих пор не открыли. Но появились новые памятники, например Александру III. Культурное поле зачищено.

Началась замена учителей. Тех, кто пытался что-то донести об Украине — уволили. Кроме того, они запустили программу "земский учитель", которая предусматривает поощрение учителей из россии приезжать в Крым. Для этого им выделяли немалые деньги.

Большинство из моих бывших студентов, учителей по истории уволились. А одного из моих студентов уволили за то, что он недостаточно величественно рассказывал об истории россии. Это буквально.

Они вообще имели претензии, что чего там так мало людей знают о величии россии. А лично я преподавала об истории россии так, как это было на самом деле: за 200 лет россия приняла участие во множестве войн и является империей.

- И сколько в общем таких учителей, которых уволили?

– Отвечу иначе. Нам нужно заменить более 30 тысяч учителей в Крыму. Но где мы будем их брать? Возможно, те, кто сейчас работает в Крыму, должны пройти определенную люстрацию. И это речь только о Крыме, у нас есть так называемые "ДНР" и "ЛНР".

Недавно они начали завозить на временно оккупированные территории, в частности, в Херсонскую область, учителей из Дагестана. Но даже дети начали сопротивляться. Учителя спрашивают Черное море, а дети отвечают, что его выкопали украинцы. Это стеб с их стороны, но учителя из Дагестана говорят, что наши дети невежественны.

Но такая ситуация только с теми, кто недавно в оккупации, с теми, кто давно все по-другому. Та же ситуация с так называемыми "мобиками": у них нет ощущения, что они пришли в другое государство, к другому народу. Они пришли освобождать свою территорию, которую оккупировали украинские "нацисты". Им это вкладывают в головы.

Сейчас в образовательном процессе они начали героизацию войны. Они открывают памятные доски на школах, где учились солдаты так называемой "спецоперации". Мы начали изучать эти доски и увидели, что большинство из этих солдат 1999-2000 годов рождения. То есть на момент оккупации, им было 13-14 лет. Было достаточно нескольких лет оккупации, чтобы стереть украинскую идентичность и навязать российскую.

Сейчас мы выясняем, были ли в школах, где они учились отделения юнармии или кадетские классы. Мы делаем это, чтобы показать связь между заменой учебной программы и гибелью людей на войне.

– А сколько учителей добровольно остался там работать? Есть ли у вас понимание, как идентифицировать учителей-коллаборантов?

– Это очень сложный вопрос. Я благодарна образовательному омбудсмену Украины Сергею Горбачеву за то, что он сейчас поднимает этот вопрос. Он говорит, что ни одного учителя нельзя уволить за коллаборационизм, если это не доказано в суде.

Относительно людей в оккупации. А что было бы, если бы все эти учителя математики, физики, химии отказались преподавать? Остановился бы образовательный процесс или они завезли почти всех учителей из россии.

Если бы остановился образовательный процесс, то дети вообще не получали бы никакого образования. Поэтому считать изменниками всех этих учителей я бы не стала.

– Вы говорили ранее, что сотрудничаете с Министерством реинтеграции. А как насчет Министерства образования?

– С Министерством образования не складывается сотрудничество не только у нашей организации, а почти у всех представителей гражданского общества. Хотя это не значит, что в министерстве нет людей, не понимающих проблемы.

Но вызовов очень много. Студенты, которые поступали в вузы по украинским законам, хотели получить украинские дипломы. Но оккупация лишила их этой возможности. Поэтому эти дети должны были получить механизмы, как эти дипломы получить.

В 2014 году из Крыма и Донбасса было переведено на свободную часть Украины 23 тысяч студентов. И было большое спасибо Министерству образования, что они это поддерживали. В декабре 2014 года мне написал школьник из Крыма, который хотел поступить в один из вузов в Харькове. Но он не понимал, как это сделать. Я написала тогдашнему заместителю министра, но мне ответили, что это сложный вопрос. Я предлагала, чтобы этот школьник, как и другие желающие, смог дистанционно изучить те предметы, которые не имел возможности изучить в Крыму, а мы предоставим ему аттестат. И вот сейчас уже 2023 год, а такой процедуры издания украинских аттестатов до сих пор нет.

Ежегодно выпускается около 15 тысяч детей, получающих российские документы. Сейчас, когда крымчане начали уезжать в европейские страны, они столкнулись с тем, что их документы не признают. А украинских у них нет.

Государство для решения вопроса предлагало ввести дистанционное обучение дополнительно к основному. А мы предлагали создать отдельный экспресс-курс, где бы дети изучали лишь те предметы, которые они не изучают. Мы приходили с этим в Квиту, Гриневич, Новосад. Что касается Шкарлета, то никакой встречи, которую мы очень просили с нами сделать, не состоялось. Мы только встречались с его заместителем Андреем Витренко в 2021 году.

В целом с 2014 года у государства нет стратегического понимания, что нам нужно делать по образовательным вопросам для временно оккупированных территорий.

Хотя там обучается почти один миллион человек. До сих пор даже не был создан директорат министерства образования по оккупированным территориям.

- В Крыму сейчас может учиться на украинском языке только 128 детей. Другие вообще не знают украинский язык?

– Вообще. В Крыму один ребенок из ста имеет доступ к украинскому языку. В 10-11 классах вообще не имеют доступа к украинскому языку.

А у нас закон об образовании требует, что обучение в украинской школе может проходить только на украинском языке, и у нас даже есть языковой омбудсмен. А он или кто-то другой сейчас занимается этим вопросом? Эти дети не знают украинский язык. И на эти вопросы нужно искать ответы уже сейчас, а не потом после Победы, как кто-то говорит.