"Танки весной шли прямо по посевам": как на Харьковщине спасали уникальное зерно после российского ада

Ученый из Харьковской области Сергей Авраменко, известный широкой публике благодаря YouTube-каналу "Украинский агроном", в условиях войны продолжал просветительскую работу, а еще после частичного разрушения родного института вместе с коллегами проводил опыты, спасал собственные коллекции маракуйи и инжира и успевал волонтерить. О том, какие потери понес Банк семян и какое это значение имеет для Украины, в какой сложной ситуации оказались фермеры, "Телеграф" поговорил с доктором наук.

"От увиденного становится больно, столько враг разрушил"

В конце февраля Сергей Авраменко – доктор сельскохозяйственных наук, главный научный сотрудник Института растениеводства имени В. Юрьева НААН – должен был проводить семинары по агрономии в Донецкой области. Это событие он анонсировал в социальных сетях и получил неожиданный комментарий под сообщением, что мероприятие точно не состоится. Ученого это удивило, но от планов он, конечно, не отказался – проснулся утром 24 февраля и начал собираться в дорогу. Небольшая задержка фактически спасла его, он должен был уже добраться до Чугуева, который оказался под огнем, но в это время еще только выходил из дому в Харькове.

- Как раз и у нас раздались взрывы, я сразу понял, что началась полномасштабная война, потому что все это уже проходил – мое родное село находится возле Славянска – на границе Харьковской и Донецкой областей, – вспоминает Сергей. – Я знал, как реагировать, моментально на АЗС – заправил машину свою и рабочую, потом в супермаркет, тогда еще не было очередей. В 7 утра набрал директора Донецкой опытной станции Александра Винюкова, который был среди организаторов семинаров, говорю: "Наверное, все отменяется?" — "Да нет, планируем проводить", — он мне отвечает. "Война же, взрывы", — настаиваю я на своем, а у них на тот момент еще было тихо, поэтому он заверил: семинары состоятся, но потом передумал, потому что и фермеры начали звонить, сообщать, что не приедут.

Далее, по словам Сергея, встал вопрос собственной безопасности, найти укрытие он вместе с другими коллегами пытался в институтском бомбоубежище. Ведь, судя по докладам руководства, которые неоднократно слышал несколько лет подряд, там все было готово на случай неожиданной атаки врага.

- Убежище оказалось закрытым, а человек, который за него отвечал, отказался давать ключ, якобы нет поводов для паники, – продолжает Сергей. – Руководства на месте не было. Попали мы внутрь только на другой день. Нас ждал неприятный сюрприз, потому что там не было ничего – ни отопления, ни воды, кран мы сами открыли, наверное, впервые за много лет, аварийный выход был заварен. Тогда мы – к первому корпусу, расположенному у Московского проспекта, где был полуподвал. Пришлось искать ключи от чужих кабинетов, ломать двери в туалете, выносить столы, стулья, чтобы люди могли расположиться. Из дому принес подушки и матрасы, мультиварку, термос, потом между бомбежками водил людей купаться, что-то готовил есть. В то время в полуподвале было около 70 человек вместе с детьми, некоторые — с домашними животными.

Где-то на 10-й день, по словам ученого, коллеги и жители микрорайона, с которыми они прятались от обстрелов, начали уезжать в поисках более безопасных мест. Он сам отвез семью в Полтавскую область и вернулся оттуда в Харьков уже с гуманитаркой.

- Первыми откликнулись аграрии – те, что до войны иногда ссорились, но здесь объединились. На меня вышли и те, с кем я был знаком лично, потому что давал консультации, и те, кто знал меня заочно благодаря каналу, – добавляет Сергей. – Люди присылали деньги, продукты. К примеру, фермер из Хмельницкой области сам привез нам несколько тонн пшеничной, гороховой крупы, муки. Когда я оказался в Полтавской области, на заправках возник огромный дефицит горючего, а мне срочно нужно было заправлять авто и возить гуманитарку в Харьков. Иду я по селу и думаю, где взять дизтопливо, но вдруг меня окликает незнакомый человек и предлагает помощь. Оказалось, что это фермер, мой подписчик, и вместе с другими аграриями он дал мне солярки, чтобы хватило добраться до Харькова. Всю помощь мы аккумулировали в церковном волонтерском центре "Благовесть", там все фасовали и раздавали/развозили тем, кто нуждался в городе.

Сергей добавляет, что после того как родную Харьковщину освободили от россиян, работы только прибавилось. В деоккупированных селах люди все это время выживали как могли.

- На днях наведались в наиболее пострадавшие от рашистов села Изюмского района — Родное, Новодмитровку, Курульку, Пашково, Вернополье, — говорит Сергей. – Привезли с братьями по церкви продукты местным жителям, которые сейчас пытаются восстановить свои дома. От увиденного становится больно, столько враг нанес разрушений. Ездили недавно и в Лиман на Донетчину, и при нашей церкви в Харькове работает кухня, кормим и беженцев, и военных.

"Несколько тысяч образцов современных сортов и гибридов сгорело полностью!"

Болит Сергею Авраменко и ситуация в его родном Институте растениеводства - крупнейшем государственном селекционном научном учреждении Украины. От российской агрессии он понес значительный ущерб – не пощадили рашисты ни корпуса института, ни технику и оборудование, ни полигоны, где проводились многолетние опыты.

- У нас был уникальный многопольный севооборот, на котором защищены десятки кандидатских и докторских диссертаций, – приводит пример Сергей. – Подобные севообороты есть, но с таким чередованием культур, на таких почвах и на таком фоне удобрений он единственный! В течение 50 лет (!) на нем высевались культуры в таком порядке: озимая пшеница, потом соя (или сахарная свекла), яровые зерновые, горох, опять озимая пшеница, кукуруза, яровые зерновые, подсолнечник, а затем поле стояло под паром. Каждое из девяти полей было разделено на пять полос: на одну за все время существования севооборота не было внесено ни грамма удобрений, на других применились разные виды отдельно и в комбинации. Мы в этом году должны были праздновать здесь День поля, демонстрировать наши достижения, но пришел "русский мир". В этом районе шли бои, пока севооборот заминирован, и мы до сих пор не можем туда зайти.

Часть опытных участков спасатели очистили от смертоносного металла. Там, где это было безопасно, институтские работники выходили в поле. Хотя, например, уборку урожая зерновых удалось провести со значительным опозданием – аж 9 августа.

- Работали на единственном полууцелевшем селекционном комбайне, потому что уничтожены во время вражеских атак были все средства по уходу за растениями. Рядовые сотрудники пытались как-то все починить, – продолжает Сергей. – Сложности добавляли многочисленные воронки на полях и дорогах от рашистской техники.

Танки весной шли прямо по посевам, но часть из них быстро за это наказали – буквально в 50 метрах от изуродованной ржи их разбили наши военные. И жатва проходила под обстрелами, а люди не останавливались. При этом некоторые сотрудники на опытные поля ходили пешком из Харькова по 20 км, потому что служебный автобус нечем было заправлять, а велосипеды сожгли вместе с другой техникой.

Дом супругов Щеченков в селе Элитное неподалеку от Института россияне расстреляли из танка. Но и Сергей, много лет работающий у нас механизатором, и его жена Ольга, которая является селекционером, каждый день, как и многие другие сотрудники, выходили на работу!

Научную деятельность сотрудники института совмещали с решением множества "бытовых" вопросов, потому что после наступления россиян даже мешков не осталось для уборки уцелевших семян. А их необходимо было максимально сохранить, поскольку значительная часть семенного фонда понесла потери.

- Во время бомбардировок селекционного центра также была уничтожена часть коллекции семян из Банка генетических ресурсов растений Украины, которую готовили к севу. Но, к счастью, сотрудники успели сделать дубликаты утерянных семян, так что их можно будет со временем восстановить, — продолжает Сергей. — Кроме того, вражеским огнем были уничтожены склады с просом, лаборатории селекции сои, озимой пшеницы и другие. Несколько тысяч образцов разных сортов и гибридов сгорели полностью! Но под кучами пепла мы нашли несколько горстей семян разных культур, и я попытался проверить их на всхожесть. Коллеги скептически к этому отнеслись, потому что белок разрушается при 60 градусах, а там было в разы больше, даже металл плавился, а сами зерна были полуобуглены. Кукуруза, которая была в худшем состоянии, не взошла, а вот соя, выдержавшая российский ад, дала 20% всходов. И это можно считать подлинным чудом.

Вопреки сложившимся обстоятельствам, сотрудники института смогли также провести сев озимых зерновых культур под урожай 2023 года – всего это 110 сортов и гибридов от различных селекционных учреждений. Так что важные для аграриев опыты продолжаются.

Так же не смог отказаться Сергей и от своего многолетнего хобби – выращивания с научной целью экзотических растений – инжира, зизифуса, маракуйи, гранатов.

– В этом году планировалось заложить самую большую плантацию маракуйи в восточной части Украины, – отмечает ученый. – Из-за ситуации поспешил высадить саженцы в открытый грунт. К сожалению, из-за резкого похолодания они погибли. Новую партию, чтобы не потерять сезон, высадил на приусадебных участках своих друзей-фермеров из Харьковской области. Урожай собрал, например, в Сахновщинском районе. Но не все плоды поспели, потому что не были соблюдены оптимальные сроки посадки – не хватило пары недель для нормального созревания. Но определенные результаты получены, растения сохранены, в следующем году, уверен, продолжим двигаться к тому, чтобы маракуйю начали выращивать на многих украинских огородах.

"Говорят, что ученые, аграрии – герои, но их проблемы никого не интересуют"

Главное, на чем настаивает Сергей, все в агропроизводстве, сделанное за прошедшие десять месяцев после начала полномасштабного вторжения, заслуга простых людей. Потому что чиновники аграрной сферы разного уровня проявили равнодушие к ситуации как в научных учреждениях, так и обычных фермеров.

– На наш Институт растениеводства Национальная академия аграрных наук выделяла лишь 60 процентов от потребности, а в отдельные годы – 25, – приводит примеры Сергей. – Но деньги на содержание своего аппарата они выделять не забывали, в том числе на выплату пожизненных пенсий академикам или членам-корреспондентам. А учёным урезали заработную плату, сейчас она составляет 3,5-4,5 тыс. гривен. Не мне вам рассказывать, как на эти деньги выживать. А ведь эти люди, которые потеряли жилье, а некоторые и все вещи, продолжали и опыты проводить, и ремонтировать технику и помещение, и выходить в поле — сеять, жать, собирать там осколки от снарядов.

Ученый добавляет, что Институт получил большую поддержку от фермерского сообщества и частных предприятий и организаций. Например, компания Ukravit Science Park предоставляла пленку для закрытия разбитых при обстрелах окон, горючее для служебного автобуса, средства для защиты растений. Юлия Питенко и организация Slow Food in Ukraine закупили 2,5 тыс. мешков для семенного фонда, а их производитель ООО "Тайстра-К" прибавил еще несколько сотен от себя.

- Мы крупнейшее учреждение НААН, потому что занимаемся селекцией 15 сельскохозяйственных культур, и этим фактом в нашей сети академия гордилась, — продолжает Сергей. – Но за 10 месяцев ни один (!) ее представитель не приехал в Харьков и не поинтересовался, что происходит в нашем научном учреждении. Никакой координации, слов поддержки, помощи не было! Мы брошены на произвол судьбы, так же, как и наши коллеги на Донецкой опытной станции, которые тоже продолжают работать. И вот все говорят, что ученые, аграрии – герои. Но и у фермеров тоже никто не спрашивает об их проблемах. То, как ситуацию подают чиновники, якобы все хорошо в этой области, не соответствует действительности.

Первое, на что обращает внимание ученый: потери урожая из-за заминирования полей в Изюмском, Барвенковском, Купянском и других районах Харьковской области, Донецком и Херсонском регионах. Второе – это оккупированные территории, где часть фермеров выехали, сожгли посевы, а остальные остались и собрали урожай, продали и рассчитались с арендодателями, пайщиками, а затем провели сев.

- И получается так, что те аграрии, которые во время войны покинули свои предприятия, — молодцы, но их не засеянные поля заросли сорняками, семена которых распространяются на другие территории и на их выведение нужны годы, — продолжает объяснять Сергей. – А те, кто остался работать в оккупации, стали предателями и коллаборантами, но их земли – в чистоте, местные жители – накормлены, заложен новый урожай. И я, значит, пособник "коллаборантов", потому что давал этим фермерам советы, как выжить в условиях оккупации при дефиците запчастей, горючего, качественных семян. А сюда нужно добавить давление, когда россияне заставляли аграриев продавать зерно конкретному человеку и по цене, которую предложили, или просто отбирали.

Сергей говорит, что существует и проблема с реализацией зерна, потому что фермеры не имеют возможности вывозить его самостоятельно за границу. Соответственно и прибыль от продажи зерна остается не на местах, а у крупных зернотрейдинговых компаний.

– Этим летом у фермера зерно покупали по 60 долларов за тонну, но как только оно пересекало польскую границу, его цена составляла уже 350, – отмечает Сергей. – Кто на этом заработал? Зернотрейдеры! То есть деньги не пошли на развитие сельского хозяйства, а попали в руки кучки людей. Выражаю свое субъективное мнение, сформированное на основе разговоров с аграриями Харьковщины, и понимаю, что это не очень популярная тема для СМИ. Надо же сейчас писать что-нибудь ободряющее для людей, но они сами все видят и знают. И надо понимать, что наступит завтра, а завтра нас должен кормить тот самый фермер, который сегодня остался фактически без средств к существованию.

P. S. Во время подготовки этого материала погиб близкий друг Сергея – дагестанец Муталим Магомедсаидов, который долгое время жил на Харьковщине, разводил коз и овец и помогал украинским военным и мирным жителям, снабжая их мясом и другими продуктами из своего хозяйства. Когда Муталим доставлял гуманитарную помощь своим односельчанам, его автомобиль подорвался на противотанковой мине в Изюмском районе.