Столкновение двух реформ: за что судят эффективных топ-менеджеров

В последнее время в Украине участились случаи противостояния корпоративной и антикоррупционной реформ. Чаще всего таких делах не бывает победителей, и кейсы Андрея Коболева и Евгения Дыхне именно такие примеры, пишет MILLER LAW FIRM.

Весна 2023 года началась громко. 1 марта разные инстанции Высшего антикоррупционного суда вынесли похожие решения.

1. Обвинительный приговор по делу по обвинению экс-директора аэропорта "Борисполь" Евгения Дыхне — 5 лет лишения свободы. Ровно то, что просил прокурор.
2. Отмена решения ВАКС об отказе в применении меры пресечения и признании необоснованным подозрения экс-главе "Нафтогаза" Андрею Коболеву. Назначена мера пресечения в виде залога, размером 229 млн грн. Меньше, чем просили прокуроры, но на 229 млн больше, чем можно было назначить с учетом обстоятельств дела.

Решения похожи, потому что оба не основываются на материалах дел. Выводы суда вызывают удивление. Но чтобы каждый мог разобраться по сути, кратко объясним, в чем обвиняют Евгения Дыхне и Андрея Коболева.

Дело Евгения Дыхне

Его обвиняют в злоупотреблении властью, с целью получения неправомерной выгоды для себя или третьих лиц, вопреки интересам службы, что привело к тяжелым последствиям для интересов государства.

Фабула дела следующая. Аэропорт "Борисполь" — это государственное предприятие. Следовательно, его имущество принадлежит государству, в лице Фонда государственного имущества. И именно ФГИ может распоряжаться имуществом, проводить конкурсы и сдавать имущество в аренду. Период, охватываемый обвинением, это 2016-2017 годы. В эти годы еще не было Prozzoro, а была бумажная газета "Ведомости по приватизации". В тот период заседания Фонда неоднократно срывались, объявления публиковались нерегулярно, комиссия не собиралась в полном составе, тормозилось согласование целевого назначения имущества в Министерстве инфраструктуры. Проведение конкурсов могло длиться от 6 месяцев до 2 лет. Государственное предприятие в свою очередь имело право сдавать площади до 200 кв. м самостоятельно, без конкурса. Все, что больше, – через Фонд.

Экс-руководителя "Борисполя" и начальницу службы арендных отношений аэропорта обвиняют в заключении предварительных договоров аренды, что нанесло ущерб государству. В действительности это не так. И об этом говорит ряд фактов.

Предварительный договор аренды (далее ПДО) был введен на предприятии в 2011 году. Задолго до Евгения Дыхне. Его ввели под Евро-2012, когда страна должна была принять тысячи международных пассажиров, которым нельзя было показывать пустой терминал. Потому что это фактически главная дверь страны. Суть предварительного договора состоит в том, что потенциальный арендатор обращается в аэропорт с письмом, в котором просит рассмотреть возможность предоставить в аренду площадь. Аэропорт рассматривает эту заявку и после согласования ее всеми отделами (инженерный, антикоррупционный и т.п.) предоставляет арендатору справку о балансовой стоимости имущества и схеме помещения. Только после получения документов арендатор может пойти в ФГИ и инициировать процедуру конкурса. Без этого конкурс не начнется.

В случае, если речь идет о помещении, которое необходимо аэропорту срочно, например касса для билетов, банкомат или терминал самообслуживания, ресторан, аптека или магазин прессы, коммерческий директор, не Евгений Дыхне, предлагает потенциальному арендатору заключить предварительный договор. По этому договору арендатор должен:

1. Заказать оценку у аккредитованного Фондом оценщика, на основании которой будет рассчитана арендная плата за каждый месяц пользования имуществом;
2. В течение 10 дней обязательно инициировать конкурс в Фонде госимущества;
3. Безотлагательно освободить помещение в случае проигрыша на конкурсе;
4. Оплачивать арендную плату, из которой 70% идет на счет ФГИ, 30% — на счет "Борисполя". То есть аналогично договору с ФГИ.
5. Срок действия такого договора ограничен 6 месяцами, если конкурс в ФГИ не закончится к тому времени, ПДО может быть продлен еще на 6 месяцев.

То есть предварительный договор действует исключительно параллельно и ДО завершения конкурса в ФГИ. Если конкурс завершится через 2 месяца, чего не было никогда, победитель может сразу использовать помещение. В качестве дополнительного бонуса: в помещении уже сделан ремонт и подведены все коммуникации. Пассажиры о нем знают и пользуются услугой.

Главный профит от заключения таких договоров даже не деньги, которые государство получало, пока продолжается конкурс и каких бы не было без ПДО, а сервис, которым могут пользоваться пассажиры и авиакомпании. Кроме того, в этой ситуации не было субъективного выбора арендатора. Никто не заводил "своих" контрагентов. Обратиться мог каждый и, в случае успешной проверки всех отделов, заключить договор.

Ни следствием, ни судом не установлено, что обвиняемые получили свой интерес из этих договоров. Также не установлены интересы третьих лиц, в которых могли действовать обвиняемые. Относительно интересов службы представитель аэропорта "Борисполь" в суде заявил, что предприятие сделало собственную экспертизу и убытки не установлены. Только доходы, каких бы не было без ПДО. Эту позицию единогласно подтвердили два последних директора аэропорта на обращение прокурора.

Основная мысль проста. Предыдущие договоры не подменяли собой конкурс в ФГИ, не мешали его проведению. Если вернуть Евгения Дыхне и Олесю Левочко в 2016 год и запретить им заключать предварительные договоры — "убытки" (по версии обвинения, упущенная выгода) в бюджет не вернутся. Наоборот бюджет недополучит миллионы, пассажиропоток не увеличится и "Борисполь" не выйдет на свои показатели. Мы даже не сможем воспользоваться теми рейсами, которыми пользовались все эти годы. Потому что авиакомпании банально не зайдут в аэропорт.

В то же время по делу не было заниженной стоимости аренды, о которой пишет следствие. Стоимость была базовой, согласно оценке. То есть такая же, с которой начинается конкурс в ФГИ. Больше она быть не могла, потому что "Борисполь" не мог проводить конкурс и прогнозировать коэффициент, на который увеличится базовая стоимость через 3, 4,18 месяцев. Потому что если бы на конкурс заявился один кандидат, цена такой и осталась бы. Аэропорту банально не было откуда взять большие цифры.

У кого есть желание самостоятельно разобраться в ситуации и проверить мои слова, скоро юридическая компания "Миллер" предоставит доступ ко всем материалам дела.

Дело Андрея Коболева

Его подозревают в завладении чужим имуществом путем злоупотребления служебным положением в особо крупных размерах. Это снова не находит своего подтверждения исходя из следующего.

Речь идет о премии 2018 года, которую назначил независимый Наблюдательный совет "Нафтогаза". То есть о денежных средствах, которыми Андрей Коболев не имел права распоряжаться и даже если бы захотел "выписать себе премию", не смог бы этого сделать. Это одна из составляющих реформы корпоративного управления.

Далее исключительно факты:

1. Андрей организовал процесс, принимал решения и принимал ответственность за Стокгольмский арбитраж, победа в котором принесла Украине 4,6 млрд долларов. Часть из которых была списана с долга нашей страны, вторая часть зашла в виде реальных денег.

К примеру, в рамках работы над арбитражем таможня оштрафовала лично Андрея Коболева на 8 млрд грн за отказ в растаможке российского газа, который россия поставляла на временно оккупированные территории Донецкой и Луганской областей. Если бы этот газ был растаможен, это ослабило бы наши позиции в арбитраже. И это один из ответов на вопрос, что делал Андрей Коболев во время арбитражного процесса. Таких примеров много.

2. После этой победы Андрей инициировал запрос в Наблюдательный совет о премировании всей команды "Нафтогаза", работавшей над делом. Это 40 человек. При этом он не определял сумму премии, оставив это поле в заявлении пустым. Определять сумму премии и ее распределение — полномочия Наблюдательного совета.

Представление готовил не Коболев, а директор департамента кадров. Цифра появилась на основании решения Наблюдательного совета. Никто из правления "Нафтогаза", включая Андрея Коболева, участия в обсуждении не принимал.

3. Наблюдательный совет, который был создан как раз для того, чтобы независимо от кого-либо принимать решение, и определил сумму премии в размере 1% от суммы выигрыша. Разбив ее на 2 части, чтобы мотивировать команду "Нафтогаза" получить вторую часть денег от "Газпрома".

Обратите внимание, в состав Наблюдательного совета входили как представители государства, так и международные специалисты. К представителям государства относились лица, которые во времена внесения изменений в постановление № 859 были членами Кабмина, а значит, голосовали за это постановление. То есть точно понимали, на кого и как оно распространяется.

Это не была премия группе сотрудников за работу в целом. Это была премия за конкретный результат и конкретное экстраординарное достижение команды Коболева — победу над российским "Газпромом".

4. Ограничений, распространявшихся на суммы премий, определяемых Наблюдательным советом, не было. Изменения об этом были внесены в постановление КМУ 859, существенно позже.

Это постановление, на которое, по сути, ссылается обвинение, было создано для того, чтобы предоставить право поднять размер оплат на должностях государственного сектора экономики, а не ограничить их. Чтобы убедиться в этом, достаточно пересмотреть изменения в постановление КМУ № 859, начиная с 2012 года.

Спойлер: Наблюдательные советы появились в этом постановлении только в 2020 году.

5. Это было открытое и публичное действие. Законное. Ответственность за которое взял на себя Наблюдательный совет публично. Еще в 2018 году они обратились с письмом к премьер-министру, объяснив свои мотивы, которыми они руководствовались при определении суммы премии. В преддверии суда первой инстанции они повторно высказались, отметив свое возмущение уголовным преследованием.

Также законность выплаты премий подтвердил действующий Кабмин, когда своим решением разблокировал выплату второй части Юрию Витренко, когда он стал председателем правления "Нафтогаза" в 2020 году. Это тоже не сложно проверить.

За 5 лет члены Наблюдательного совета не были допрошены, но уже презюмируется, что они были введены в заблуждение. Суд здесь не разберется, потому что решение и ответственность за них лежит исключительно на плечах органов следствия. И очень плохая практика для суда давать решение в кредит.

И теперь нам нужно выбирать, кому верить. Реформа корпоративного управления, имеющая реальные примеры эффективной деятельности в пользу государства или антикоррупционной реформы, которая должна четко разделять, где есть преступление и должно быть наказание, а где преступления нет и не должно быть ущерба свободе и репутации.

Хочется верить обоим. И не подменять понятия. За эффективность в должности должно быть соразмерное вознаграждение, а за ущерб государственным интересам должно быть неотвратимое наказание. Это та ситуация, где есть только черное и белое, без оттенков и уточнений.

Иначе это приведет к недоверию. Недоверию к правоохранительной системе, что является первой катастрофой. И недоверию к публичной службе в интересах государства, на которой можно рассчитывать на "белое" вознаграждение за эффективность. А это уже вторая катастрофа, и для будущего Украины она может стать роковой.