Оккупанты издевались с удовольствием — жестоко избивали и подключали ток к гениталиям, — рассказ пленных херсонцев

По данным Офиса генерального прокурора, сейчас таковых около тысячи, но это только официальные данные и без учета людей, которых россияне забрали с собой на Левый берег Херсонщины. "Телеграф" уже неоднократно писал об истории людей, переживших насилие, документировал преступления россиян и описывал, что именно в застенках делали солдаты россии.

На этот раз мы пообщались с несколькими мужчинами, которых мучили в херсонских изоляторах, а на самом деле застенках. Они рассказали, как и за что их пленили, и что к ним применяли, в том числе сексуальное насилие. Не всем удалось выйти живыми из застенков. Некоторых россияне замучили до смерти.

Роман невысокого роста в спортивной кофте с украинским флагом почти весь разговор не смотрит в глаза и очень переживает. Мужчина по профессии моряк, но, как он сам рассказывает, занимался разным – от строительства до вождения такси.

"Как раз о начале полномасштабного вторжения я узнал из-за работы в такси. Я закончил работать около 2 ночи 24 февраля и приехал домой спать.

Но спустя время услышал, что начали поступать заказы в Одессу, Киев. Я не понял, почему в 4 утра так много заказов.

Я взял заказ в аэропорт в Чернобаевке и моим пассажиром оказался военный. Спросил его, это ли обучение, на что он ответил, что не похоже.

Потом снова вез женщину-военную. "Война началась" — сказала она.

Когда я вез третьего пассажира туда, то уже был первый прилет по аэропорту в Чернобаевке.

Были мысли уехать, но у меня больная мать, и с этим было бы тяжело. Да и мы не понимали, что происходит. Думали: час-два, день и это пройдет.

На следующий день поехал в военкомат, но он уже был закрыт, все уехали.

Мы поняли, что нужно что-то делать. С коллегами таксистами отслеживали передвижение россиян, где находится их техника, и все это передавали военным.

Но это не приносило таких результатов, как мы ожидали, думали, что нас бросили.

Начали думать, что мы еще в оккупации можем делать"

Так Роман пришел к мысли заниматься почти партизанской патриотической деятельностью.

"С соседом решили распространять украинскую символику, разрисовывать столбы, бордюры в желто-голубой, рисовать плакаты для россиян с разными пожеланиями, вредили их баннеры с надписями "россия здесь навсегда".

24 августа, в День Независимости, мы развесили по городу около 40 украинских флагов, а уже 25 августа нас повезли "на подвал".

Сначала связали меня и через полтора часа взяли моего соседа, так как я его сдал после пыток. Но у нас была договоренность, что кого возьмут первого, тот дает время, чтобы другой успел скрыться. Но сосед не смог скрыться, у него больная теща и могла добраться ей. Они угрожали расправой и родственникам".

Первый день пыток, как вспоминает Роман, он помнит хорошо, несмотря на то, что избивали до потери сознания.

"Я попал в изолятор временного содержания, где трое суток подряд они меня пытали без перерыва. Мы в камерах должны были встречать их криками "слава России, слава путина, слава шойгу".

Очень не любили татуировки – увидели у меня крест, им показалось, что это свастика. Сказали: нацист. Вынуждали возводить татуировки, мучили из-за этого.

Часто применяли электрошокер, пускали разряды в гениталии, цепляли провода прямо к ним, к ушам. Топили, резали.

Бывало, свяжут за спиной руки, повалят на пол, садятся на меня сверху, поднимают футболку на лицо и из пятилитровой бутылки заливали меня водой, пока не захлебнусь. И так несколько раз подряд. При этом говорили отвечать на вопросы. А я даже ничего не мог сказать.

Одному как-то стало мало этого и он достал тактический нож, сунул в мою ногу и стал ковыряться там ножом. Могли избивать по незнанию русского гимна. Запрещали спать. В камере всем говорили следить, чтобы я не заснул.

Запомнил один разговор: они спрашивали, для чего мы это делали и кто нам платил. Просили сдать "куратора". Я говорю: никто не платит. Они не верили, говорили, что наверняка нас кинули с деньгами. "Что вы такие идейные здесь? Что вам эта страна дала, что вы за нее так боретесь?" — спрашивали.

Я ответил: то, что вы сейчас пытаетесь забрать. То есть свободу.

За что меня снова избили".

Отвечая на вопрос, выполняли ли россияне приказы или издевались ради собственного интереса, Роман отвечает, что оккупанты это делали с удовольствием.

"Это не было просто исполнение приказов. Они еще один перед другим соревновались, кто жестче будет пытать. Как-то ведут меня и спрашивают с улыбкой, какой метод пыток мне понравился больше. Я еще почему-то пошутил: у вас все такие интересные, не знаю, на чем остановиться… После чего они начали меня топить… Им это было в кайф… Каждого из нас пытали по три-четыре россиянина… Они говорили, что специалисты и через три дня каждый из нас скажет то, что нужно.

Они специально открывали окна, когда пытали других, чтобы все слышали. У меня в камере сверху лежал взрослый мужчина, и в какой-то день он принялся плакать. Говорит: "Я уже не справляюсь морально".

Я видел их лица, ведь были моменты, когда они расслаблялись, и мы их могли идентифицировать. В общем, я просидел там 51 день. Выпущен 19 октября.

Но главное, что я жив. А в то время, когда мы с вами говорим, где-то на оккупированных территориях кого-то так же пытают".

38-летний действующий моряк Алексей — высокий худощавый мужчина в футболке с изображением Тараса Шевченко. Говорит, что ходил в ней половину оккупации Херсона и теперь не снимает.

"Уезжать из города мы не могли, потому что у меня парализована теща. Поэтому я остался, сначала позаботился о семье. В первый день начал развозить людей, когда подвозил супружескую пару с ребенком и он был контужен, я понял, что началась война.

Сначала я стал передавать информацию о российских военных для ВСУ, потом раздавали людям хлеб, а потом я начал готовить дома, чтобы кормить старых херсонских.

Рисовали флаги, развешивали символику по городу, мы хотели, чтобы россиян это раздражало, а кроме того, хотели поддержать наших людей, потому что многие чувствовали себя брошенными. И чтобы военные понимали, что Херсон не сдался и он не русский.

24 августа меня забрали в СИЗО. Я успел к тому спрятать телефон. Они приехали ко мне домой и сразу жестоко избили. Четыре человека из ФСБ, российские солдаты и два наших коллаборанта полицейских. Меня избивали всем что попало под руки.

Отвезли сначала в полицейский участок, а затем забрали фсбешники. Повезли искать мой телефон. А потом говорят "зачем он нам нужен". Подвезли к реке, поставили на колени, к затылку приставили пистолет и говорят "Здесь ты и останешься".

Как вспоминает Алексей, когда его забирали из дома, он мысленно попрощался с жизнью.

"Но один из них тогда сказал таки забрать меня в изолятор.

Меня начали допрашивать, подсоединили электроды к ушам. Удары током практически не прекращались. Еще издевались: "Что-то слабо ты его бьешь". Говорили друг с другом.

Удары током шли поочередно с ударами палками по голове, по ногам. Особенно когда видели, что я не кричу от тока. Я просто как сварщик привык к току и мог терпеть. А их это злило, они думали, что я тренированный.

Когда хотели сделать еще болезненнее, то подключали к гениталиям и уже даже ничего не спрашивали, просто издевались. Говорили, что мы монтируем ролики о Буче, что это все неправда. Что наш президент все придумывает.

Еще запомнил фразу: ты же моряк, не дай Бог узнаем, что ты был в Америке. Снова имитировали расстрел. Вынуждали снимать шапку и делали вид, что стреляют в меня.

Меня в первый день так избили, что я был черного цвета, все тело в гематомах, а уши после тока были размером с голову. И потом они постоянно приходили, забирали и пытали так. Спрашивали, где живут моряки, хотели забрать машины. При этом говорили: мы не мародеры, нам машины нужны для работы".

Вспоминает, как проходил так называемый референдум уже в изоляторе.

"В один день у нас был "референдум" о присоединении Херсона к россии. Они выгоняли нас из камер, и заставляли голосовать. При этом, ответ "нет" они прикрывали рукой, можно было только поставить галочку напротив слова "да". Когда я спросил, возможен ли другой вариант, меня сразу ударили, так вот проходил референдум.

После однажды истязанием током, мне повредили позвоночник, теперь он у меня весь в шрамах.

В плену я просидел 57 дней. 21 октября меня выпустили. И это произошло только из-за освобождения Херсона.

С 19 октября на 20 октября они были так радостны, говорили, что чуть ли не в Николаев идут, а уже на 21 октября у них началась паника, они начали сжигать все документы, мы думали, что и нас сожгут. Но нас наконец выпустили. Просто открыли камеры и мы ушли. Но не всем так повезло, некоторых они с собой увезли на Левый берег и что с ними сейчас неизвестно".

Редакция Телеграфа с первого дня полномасштабной войны рассказывает о зверствах, которые россияне принесли на украинскую землю. О пытках, сексуальном насилии со стороны врага, убийстве детей и гражданских. Вся эта информация должна ускорить создание международного трибунала над россиянами, а также обеспечить наказание палачей украинского народа.