"Чтобы детей не вывезли оккупанты, я даже подделывал документы": директор детского центра на Херсонщине спас от россиян десятки воспитанников

Во время оккупации Херсонской области директор Центра социально-психологической реабилитации Владимир Сагайдак спас от россиян 52 ребенка. Чтобы оккупанты не нашли детей, Владимир вместе с коллективом прятали воспитанников где только могли, в том числе дома у воспитателей, которые выдавали детей за своих внуков и племянников. Несмотря на постоянные допросы и угрозы россиян, у Владимира и его коллег все получилось.

"Сделал в фотошопе справку, спасшую детей и воспитательницу"

Центр социально-психологической реабилитации находится в селе Степановка Херсонской области. Село было оккупировано россиянами в первый же день полномасштабной войны.

– Утром 24 февраля оккупанты уже были здесь, – рассказывает "Телеграфу" Владимир Сагайдак. – У меня в центре на тот момент было 52 ребенка от 3 до 17 лет. Это сироты, дети, лишенные родительской опеки и те, чьи родители прав не лишены, но оказались в сложных обстоятельствах. Когда в тот день утром я приехал на работу, в нашем центре не было сотрудников (люди просто не имели физической возможности сюда добраться), уже был комендантский час и автобусы ходили только до трех часов дня. Понимая, что в таких условиях воспитатели никак не смогут работать полный рабочий день, я решил оставаться в центре – и жил там следующие два с половиной месяца.

Мое постоянное присутствие успокаивало и детей, и коллектив. Взрослых в этой ситуации успокоить было даже сложнее – наш центр находится как раз между Херсоном и Степановкой/Чернобаевкой, мы видели и слышали все серии Чернобаевки, окна и двери ходили ходуном, и это не придавало оптимизма.

С детьми мы все время разговаривали. Устраивали вечерние чаепития (часто в укрытиях, соблюдая правила двух стен), во время которых говорили о том, что такое война, как вести себя, почему мы не можем выйти на улицу. Говорили о том, что россия напала на Украину и хочет нас уничтожить, но мы обязательно выживем и выстоим.

– Вы думали о том, что россияне могут прийти в ваш центр?

– Конечно. Я понимал, что не смогу быть брестской крепостью в оккупации, и рано или поздно сюда придут россияне. Сначала мы еще надеялись на эвакуацию. Были предложения из разных стран. Нам уже нашли дом, где мы могли бы жить. Но я сначала должен был довезти детей до Львова, что при тех условиях, без зеленых коридоров, было совсем невозможно. А попади мы под обстрел? Я не мог рисковать так детьми. К тому же для того, чтобы перевезти 52 ребенка, мне нужно было по меньшей мере четыре машины, взять которые было негде. Потому мы оставались в центре.

О том, что оккупанты вывозят украинских детей в россию, я, конечно же, знал и понимал: если это происходило на Донбассе, здесь будет то же самое. Когда окончательно стало ясно, что с эвакуацией не получится, я собрал коллектив, переговорил с чиновниками (из-за оккупации они работали дистанционно), и мы решили, что нужно прятать детей – другого выхода не было. Иначе их просто вывезут в россию. Недавно в одном из телеграм-пабликов было сообщение, что я, чтобы скрыть детей от оккупантов, подделывал документы. Действительно, я сделал в фотошопе справку, спасшую нескольких детей и воспитательницу, которая их скрывала. Справка была о том, что дети якобы лежат в больнице.

"Впервые в жизни пришлось просить детей говорить неправду"

– Детей прятали у себя воспитатели?

– Да, воспитатели смогли спрятать у себя 17 детей. К сожалению, не все наши сотрудники имели такую возможность – кто-то живет на квартире, кто-то – в крошечной однокомнатной квартире в большой семье. Но те, кто мог, сразу это сделали. Для них мы заранее придумали правдоподобные версии. Потому что у них также соседи, среди которых могли быть предатели и коллаборанты. А внезапное появление в семье троих детей вряд ли осталось бы незамеченным. Поэтому мы говорили: "Оксана Петровна, скажете соседям, что эти дети – ваши племянники, приехавшие из Великоалександровского района. Там идут активные боевые действия, и никто ничего не будет проверять. Скажете, что дом этих детей разбомбили, поэтому их привезли к вам".

Отдельно беседовали с детьми. Впервые в жизни ради спасения пришлось просить детей говорить неправду. Но дети есть дети, и казусы случались. Представьте, всю жизнь ребенок называл воспитательницу Оксаной Петровной, а теперь нужно говорить тетя Оксана. Бывало, раз назовут тетей, раз — по отчеству. Но, к счастью, никто из соседей нас не сдал. Люди, напротив, пытались помочь, приносили продукты, за что им большое спасибо.

Детей, которых не смогли забрать воспитатели, мы временно отдали их родителям – разумеется, только тем, кто не был лишен родительских прав. В тех обстоятельствах это был единственный выход. Мы отдали их на время. Когда в Херсоне станет безопасно и службы будут полноценно работать, мы их обязательно вернем. Отдав детей в семьи, мы их не бросили – я и сейчас помогаю им с едой, лекарствами, одеждой.

К счастью, до прихода оккупантов мы успели спрятать почти всех детей. Со мной остались только пятеро уже достаточно взрослых ребят – от 14 до 18 лет. К сожалению, мы так и не нашли, где их разместить. Первый приход оккупантов (это было в июне) у меня зафиксирован на камере видеонаблюдения. Следующие их визиты — уже нет, потому что они разбили камеры. Они вели себя, как хозяева. Никто из них себя не называл — могли только сказать, что они "из комендатуры" или "из министерства". Первый их вопрос был: "Где дети?" Они думали, что это интернат, в котором должны жить и учиться дети с 1-го по 10-й или 12-й класс. Я объяснял, что это центр реабилитации, где дети могут находиться как несколько лет, так и несколько месяцев. Оккупанты не могли понять, как это. Они отобрали все личные дела детей, разобрали все компьютеры, забрали носители информации. Непонятно, что они хотели найти. Незадолго до их прихода друзья прислали мне скриншот из рашистских пабликов с моим фото с Facebook и надписью, что я "главный нацик Херсона, которого надо судить на Нюрнбергском процессе". Друзья говорили мне: "Прячься, они за тобой придут". Но я не стал никуда прятаться. К тому же моя семья оставалась в Херсоне.

– Семья не эвакуировалась?

– Нет. Дочь с маленьким внуком переехала к нам с женой. У них была возможность уехать, но сказали, что без меня никуда не уедут. Жена 33 года проработала в интернате для детей-сирот и очень хорошо понимала, почему я не мог бросить детей.

Второй раз оккупанты появились вместе с журналистами российских телеканалов. Они окружили меня с микрофонами и начали задавать вопросы: "Что здесь делал "Правый сектор"?" Что здесь делал "Азов"? Почему дети на фотографиях с автоматами? Очевидно, они думали, что шокируют меня и запугивают меня этими вопросами. Но я на это не поддался. Спокойно отвечал, что ни "Правого сектора", ни "Азова" здесь нет, а в том, что мы проводили спортивные игры и учили детей разбирать автоматы, нет ничего преступного. "А почему здесь висит флаг Украины?" — спрашивали. "А какой еще флаг здесь должен висеть?" – вопросом на вопрос отвечал я. И они не знали, что сказать.

Оккупанты приходили еще много раз. Устраивали допросы, пытались что-то найти. Затем, увидев, что у меня есть в центре место, привезли сюда 15 детей из специализированной школы на границе Херсонской и Николаевской областей, где велись ожесточенные бои. Дети были очень напуганы. Они три месяца жили в подвале и подумали, что их везут в россию. Они прожили в нашем центре три месяца. Отступая, 19 октября оккупанты таки вывезли их в россию. Этих детей мы уже не могли спрятать, ведь россияне сами привезли их в мой центр.

Я просил дать хотя бы день, чтобы подготовить детей. Но оккупанты боялись прихода украинской армии и очень спешили. Я спросил, куда их повезут. Человек, называвший себя "заместителем министра Херсонской области", заявил, что "это не мое дело". Я сказал, что как директор центра должен это знать, иначе не отпущу детей. "Заместитель министра" сказал, что везет их в Геническ, но соврал — приехавший за детьми водитель сказал, что они едут в Крым. А спустя некоторое время я узнал, что они в Анапе Краснодарского края. Я принял все возможные меры, чтобы спасти детей. Подключил волонтеров, все возможные международные организации. Это было нелегко, но я нашел варианты. И второй замечательной новостью после освобождения Херсона стало освобождение 15 детей. В настоящее время они находятся в Грузии под защитой посла Украины.

– Дети из вашего центра все еще в семьях воспитателей?

- Нет, но и вернуться в центр они пока, к сожалению, не могут, потому что Херсон все время под обстрелами. 9 ноября мы отправили детей в Южноукраинск в 30 километрах от Херсона, а 11 ноября прилетело именно в то место, где они находились до отъезда. Недавно недалеко от нашего центра были прилеты в школу и в гериатрическое отделение. Когда поймали корректировщиков (ими оказались местные коллаборанты, парень и девушка), в их телефонах были обнаружены эти локации и координаты нашего центра. Поэтому пока здесь слишком опасно. Но дети обязательно вернутся. А я буду первым, кто их здесь встретит.