"Тираны на последнем вздохе не раз разыгрывали еврейскую карту": интервью с главным раввином Украины Моше Реувеном Асманом, ч.II

Пока народ Украины сражается за свое выживание, в россии опускается железный занавес и там уже сажают за слово "мир".

Недавно мир облетело видео, на котором главный раввин Украины Моше Реувен Асман с другими волонтерами попал под обстрел в Херсоне. Что вынудило духовного лидера еврейской общины отправиться в затопленный город и фактически оказаться на передовой?

Об украинских "олигархах", новых израильских разработках, способных спасти тысячи жизней украинцев, и опасении новых еврейских погромов в россии. На эти и другие темы говорили во второй части эксклюзивного интервью "Телеграфу".

*О помощи пострадавшим, передаче Украине истребителей F-16, государственном антисемитизме советских времен и украинцах-праведниках мира — читайте в первой части интервью.

- Со стороны Украины какими за время большой войны были главные ошибки, которые могли мешать взаимопониманию с Израилем?

- Я считаю, что негативно было воспринято голосование в ООН против Израиля. Они не поняли, почему Украина голосовала против. Это ударило рикошетом и повредило отношениям на разных уровнях. Я знаю в Израиле организации, волонтеров, которые с утра до ночи помогали Украине. Они отреагировали остро, с обидой: "Как же так?" Некоторые перестали помогать. Сейчас уже все нормально, все наладилось. А тогда…

Возможно, таким образом Украина хотела надавить на Израиль, чтобы он помогал. Давление — не способ, нужно договариваться. Тогда пришлось обращать внимание: да, Украина проголосовала против. Но посмотрите на россию! Она всегда голосует против Израиля, в 100%. Но все равно это было очень неприятно.

Приходится многое объяснять и показывать. Вот почему на видео из Херсона я говорю на английском? Я хотел объяснить миру, что российские войска специально стреляют по мирному населению. Кто-то может думать: украинцы сами обстреливают. А когда они видят, что мы едем со спасательной операцией на "Шерпе" и рядом с нами в воде взрывается снаряд, который прилетает с левого берега, от россиян — это наглядно.

Когда мы вернулись на берег, я говорю: "Давай я сейчас расскажу, что они стреляют прямо по спасательным миссиям". А они во время съемки видео снова нас обстреляли.

- Вы потом еще раз поехали в Херсон.

- Во-первых, я, когда первый раз ехал оттуда, уже решил, что вернусь обязательно, меня никто не запугает. Это вопрос принципиальный, хотя многие меня отговаривали. Во-вторых, мы повезли аппарат, который конденсирует воду из воздуха.

- Это израильская разработка?

- Да. Их производит мой знакомый. Эти аппараты были сделаны в основном для жарких стран. В Дубае они стоят прямо на улицах. Они есть разных размеров, но мы привезли средний аппарат, который производит до 900 литров воды в сутки.

- А вы просчитывали, сколько таких ещё аппаратов может быть нужно для юга?

- Нет. Но есть аппараты побольше, на 5000 литров, есть поменьше, на 200 литров и офисные на 30 литров. Сейчас делаем сбор средств на их покупку, но он тяжело идет.

Правда, позвонил недавно спонсор и сказал: на каждые собранные вами 80 тысяч долл., я добавлю свои 80 тысяч долл на покупку этих аппаратов. 80 тысяч долл. — как раз цена одного.

- Интересно, что во время пандемии ваша община начала открыто помогать пожилым людям, кому это было нужно. Вы вывозили всех подряд из Чернигова. В моем понимании — национальная община больше настроена помогать внутри, своим.

- Война — это трагедия… Я не представляю, как можно в это время говорить о "селекции" людей. У нас в синагоге им. Бродского, действительно, находили убежище люди из Чернигова – и евреи, и неевреи. И большинство было неевреев. В большом зале размещалось до 300 человек. Каждый день мы им давали есть, пить, обогревали. Если был автобус, помогали выезжать дальше. Если не было возможности — снимали на ночь гостиницу рядом и потом отвозили дальше. Многие люди были подавленные, потерянные.

У нас была история. Представьте, люди приехали после сидения по подвалам, обстрелов, голодные, холодные. Кто-то первый раз в тепле в туалет сходил за последнее время. Мы им давали кашу с мясом, что-то обычное. Но нам кто-то подарил ананасы. Много ананасов. Это было даже немного дико — война, испуганные люди и …ананасы.

Я тогда говорю: "Нарежьте мне ананасы". Взял поднос и пошел угощать людей — с улыбкой, с песнями. И они начинали на глазах меняться. У них появились улыбки.

- Куда они дальше ехали?

- У нас был хаб в Кишиневе, где находилась моя жена с детьми. Там уже дальше они решали, кто ехал в Европу, кто — в Израиль. Это несчастье сплотило всех. И не только в самой Украине. Раньше в Америке не знали, где такая страна находится. А сейчас лидеры всех стран считают за честь приехать к нам, сфотографироваться с президентом Зеленским.

- Вы говорили, что сборы идут тяжело. Но в Украине же есть свои олигархи. Вы можете позвонить кому-то из них и попросить о помощи сейчас?

- Это сложно. По-моему, сейчас в Украине нет олигархов, остались просто чуть-чуть богатые люди. У меня нет богатых спонсоров в Украине. Помогают простые люди. Многие просто присылают на карточку 50, 100, 200, 500 гривен. Мне это приятно.

Раньше это было неудобно. Но год назад была ситуация, когда я пришел в военный госпиталь, там жара +35, а кондиционеров нет. Бедные раненые солдаты. При такой температуре раны даже не заживают. Все, что было, я потратил на кондиционеры, и их на следующий день установили.

Тогда я кинул клич — давайте поможем нашим раненым. И за две недели мы собрали деньги и установили кондиционеры в 16 госпиталях. Мне запомнилась бабушка, которая прислала 200 грн и написала: "У меня у самой нет кондиционера, но я хочу, чтобы у наших ребят он был". Для многих 50, 100, 200 гривен больше, чем для миллионера — сотня тысяч.

Мой секретарь вручную водит в табличку данные тех, кто присылает деньги, я перекидываю ей информацию по всем поступлениям, и потом молюсь за каждого.

- Вы говорили, что очень чётко контролируете гуманитарную помощь. Мы все знаем, что она иногда идет куда-то не туда. Вы сталкивались с негативными моментами?

- Конечно, сталкивался. Но я стараюсь от тех, кто замарался, дистанцироваться. И стараюсь проследить путь гуманитарной помощи до получателя. Меня выводит из себя, когда люди пытаются нажиться на войне — и здесь, и за границей.

Но сейчас такое время… Я сам борец с бюрократией, ненавижу ее. Еврейская община одного из маленьких городов Слобожанщины недавно попросила денег, я даже не понял, на что. Понял, что это для наших солдат. Мы перевели несколько тысяч гривен. Вчера узнали, что они сделали довольно много носилок. По-моему, они сплетены из ремней и их можно в сумочке носить. Я говорю своему бухгалтеру: "Давайте ещё переведём". Мне: "У нас нет денег " "Все равно переводите, потому что деньги небольшие, а эффект очень большой, справимся". Люди простые это делали, бабушки, дедушки. Меня очень вдохновляют такие вещи.

В Херсоне, когда мы отвозили помощь, к нам подошла бухгалтер волонтерской организации, которая там ведет большую работу. Попросила помощи, так как волонтеры там работают без зарплат. А сколько люди могут проработать без денег? Им семьи кормить нужно, самим что-то есть. Мы еще не доехали обратно до Киева, а уже перевели им 50 тысяч гривен, чтобы они могли людям разбросать хоть понемногу.

Я знаю, что есть зарубежные организации, сам обращался к таким, где для получения помощи нужно заполнить 20 бланков, и помощь придет через год. Когда она уже не нужна. Когда уже кормить будет некого, понимаете? Не время для бюрократии.

- Что с Анатевкой? Она была ноевым ковчегом сначала для беженцев с Донбасса, потом — из Киева, Чернигова. Потом фронт подошел, вас заставили покинуть поселение. А сейчас?

- Потом мы вернулись. Я хочу поблагодарить нашу охрану. Они нас не бросила до самого конца. Анатевка заново заполняется людьми, теперь из Херсона.

- Работает как хаб?

- Это именно хаб, там собирается гуманитарная помощь, работают волонтеры. У нас собрался парк машин: есть несколько грузовых, есть эвакуационные, скорые. Раньше у нас было много микроавтобусов, которые возили детей Анатевки в школу. Мы подарили несколько в Балаклею, когда ее освободили. Они сейчас ездят там как маршрутки. Там транспорта не было никакого вообще.

- Как думаете, что с россией будет после войны?

- У немцев после Второй мировой до сих пор чувство вины, они раскаиваются, отмываются. У россии раскаяние и отмывка будет еще очень-очень долго. Кроме того, злость к другим перейдет в злость внутри страны. И они начнут искать, кто виноват, и это уже началось. Мы слышим, что говорит "Вагнер" и другие. Там уже внутри есть группировки и все распадается. Когда человек распространяет зло и яд, в итоге это обращается против него.

- Вы не боитесь, что могут быть погромы?

- Я, честно говоря, опасаюсь этого. Тираны на последнем вздохе не раз разыгрывали еврейскую карту. Поэтому, когда я увидел, что в россии опускается железный занавес, что там сажают за слово "мир", что журналисту дали 25 лет, а за отказ от службы грозит 10 лет… Я несколько раз обратился к евреям россии. У меня не было трибуны для этого, я просто через соцсети им пытался донести: уезжайте оттуда, потому что может стать поздно. Многие выехали, многие остались. Они привыкли там жить, тяжело оторваться от дома. Мы видим это по Херсону, когда вода к дому подходит, а люди сидят, пока по крышу не затопит.

Я сам когда-то хотел выехать из этой "счастливой" страны советской. И был в отказе несколько лет в 80-х годах. Я знаю, как это. А сейчас опускается занавес намного более мощный, чем был тогда.

Они сейчас товарища Сталина восхваляют, а это значит — опять доносы, опять враги народа, а дальше что? Убивать, расстреливать? Это страшно, что внедряется в массы. Я думаю, что первый раз можно было сказать: "Мы не знали, мы не думали, что так будет". Но второй раз Бог уже этого не простит.

- За что сейчас вы лично любите, уважаете Украину? Раз вы остаетесь здесь и не планируете уезжать.

- Украинцы показывают пример самопожертвования и объединения. Я недавно встречался с девушкой, которая спасает детей, рискуя жизнью. У нее есть своя семья, свои дети. И таких людей много. Некоторых я знал до войны, и невозможно было понять, что этот человек — герой, что в нем такая доброта.

Что в нем стремление к победе, которое заложено как качество души.

Кстати, о Зеленском тоже никто не мог сказать, что он так себя проявит. О нем говорили — комик, смеялись над ним. Но вспомните, как смеялись над царем Давидом, который вышел и победил Голиафа?

Украина проявила себя как героический народ. И россия понимает уже, что Украина победит. Сейчас они пытаются как-то минимизировать свой позор.