"Мы много внимания уделяем деталям, поэтому наше телевидение зрелищное и даст фору европейскому ТВ", – телеведущий Олег Панюта – об украинской журналистике и Крыме

За плечами уроженца Крыма, украинского телеведущего Олега Панюты – Киевский государственный университет имени Тараса Шевченко (по специальности журналистика), обучение по программе для пресс-секретарей и по программе для журналистов в рамках развития демократии новых независимых государств в Вашингтоне.

Он работал редактором в рекламном агентстве, пресс-секретарем Министерства внешнеэкономических связей Украины, в компании "Украинский алюминий", вице-премьера Сергея Тигипко. Был вице-президентом по информационной политики Национальной телекомпании Украины, редактором и ведущим программ на "Новом канале", "Интере", "1+1". С 4 ноября 2013 ведет новую программу "Сегодня. Итоги" на телеканале "Украина".

О том, как менялась журналистика, о главных задачах медиа, о рабочих и личных моментах Олег Панюта рассказал читателям "Телеграфа".

"С обретением независимости мы вдруг поняли: всё, что мы знали и слышали до этого – ложь или виртуальный мир"

– Олег, в каком возрасте определились с выбором профессии? Почему именно журналистика?

– Впервые прикоснулся к журналистике в 9 лет, когда с классом побывали на экскурсии в районной газете в Джанкое. Тогда мне там очень понравилось. Наверное, отсюда и пошло желание быть первым, кто делится информацией, которая может изменить чью-то жизнь, сделать ее лучше.

– Где и как начинали карьеру в медиа, впервые взяли интервью, появились в кадре?

– Что такое работа в кадре я узнал в 1990-м, когда студентом поехал на летнюю практику в Симферополь. Не скажу, что меня сразу охотно приняли, но лето – период отпусков, поэтому меня отправили в помощь редакторам. Они по очереди и работали в кадре. И когда двое из трех одновременно ушли в отпуск, у меня появился шанс.

Первая попытка – это было интервью в студии с человеком, который рассказывал о качестве хлеба. Помню, что подготовил три вопроса, но так волновался, что забыл, какой задал первый или второй. Поэтому не слушал, а пытался вспомнить. Попытка оказалась не провальной, поэтому спустя несколько дней мне предложили войти в кадр уже на правах полноценного ведущего. И с того времени прошло уже 30 лет, как я работаю на телевидении. Вот в прошлом году коллеги поздравляли с профессиональным юбилеем.

– До того, как связать жизнь с телевидением, Вы работали пресс-секретарем Министерства внешнеэкономических связей Украины (1994 – 1997) и у вице-премьера Сергея Тигипко. Что было наиболее сложным в той работе? Какие моменты особенно запомнились? Что пригодилось в будущем?

– Там мне было интересно узнать об обратной стороне работы с прессой. Я с удовольствием помогал коллегам – готовил и предоставлял информацию журналистам о работе министерства и публичных персон. Это и были мои обязанности как пресс-секретаря. Я делал так, чтобы людям было интересно ко мне приходить. Раз в неделю у меня были разные брифинги, пресс-конференции, и прочие медийные активности. На самом деле, здесь я узнал, как журналист должен получать информацию. Эти навыки стали очень важными в моей профессиональной деятельности.

– Во время эфиров наверняка случались неординарные ситуации…

– Их было немало, потому что прямой эфир – это всегда неожиданность, возможность, а то и необходимость экспромта. Декорации падали, лампы взрывались, мухи садились на гостей, двери студии баррикадировались от незваных гостей. Но я не боюсь таких ситуаций, потому что именно так зритель видит, что жизнь в кадре – это реальность, это настоящие люди и жизненные истории. И это позволяет ему поверить в то, что он увидел и услышал.

– Какие перемены произошли с новостным телеформатом за время Вашей работы?

– На пересечении эпох, с обретением независимости мы вдруг поняли: всё, что мы знали, и слышали до этого – ложь, или виртуальный мир, который для нас выстраивали. Информационный жанр обрел новое дыхание. Потому что добывать информацию, проверять, очищать ее – этому нужно было учиться. И это то, чем отличается журналистика девяностых от предыдущих времен. Ты должен научиться всё сделать сам, а не выступать в роли партийного рупора или ретранслятора.

Сейчас мы еще более тщательно должны очищать информацию, потому что вокруг так много точек зрения, субъективных позиций, что зрителю очень сложно выделить непосредственно факт. Задача журналиста – разобраться во всём, сделать выводы – полезна ли эта информация, или она является информационным мусором, на что в принципе не стоит обращать внимания.

Еще в советское время считалось, что всему новому стоит доверять, а всё старое – даже не должно нас интересовать, потому что оно уже себя сто раз скомпрометировало. А на самом деле, мы как работали, так и работаем: берем источник информации, привлекаем проверенных экспертов, которым доверяем, потому что они себя не запятнали, и на собственном опыте и профессионализме формируют свои высказывания. И мы, соответственно, подаем эту информацию, основываясь на базовых классических принципах оценки и предоставления информации, а не просто – "я увидел это, и я прав, а есть еще неправильная точка зрения". Субъективизм – это огромный бич. Однобокое представление и изложение того, что ты увидел и услышал – это большая проблема современности.

"Часто блогер считает себя истиной в последней инстанции. Так не должно быть"

– Чем похожи и не похожи украинское и российское телевидение?

– Украинское и российское телевидение непохожи кардинально, так как в России – не телевидение. Там есть пропагандистский ящик, который с утра до ночи рассказывает, как ты должен думать и ни в коем случае не позволяет тебе мыслить иначе. Украинское телевидение от российского отличается, как бы мы его не поносили, как бы ни рассказывали, какое оно плохое. Украинское телевидение дает тебе возможность получать разноплановую информацию и, при наличии мозгов в голове, создавать собственное мнение о том, что произошло вокруг в течение дня.

"Одна серия "Футболиста" нам обошлась в $1000": откровенное интервью Дмитрия Поворознюка о сенсационном YouTube-проекте

– А если сравнивать украинское и европейское?

– Украинское телевидение более зрелищное. Мы сильно акцентируем на деталях, на что европейцы в принципе не обращают внимания. Если это ведущий – он может сам себя припудрить и сесть в кадр, и ему безразлично, что у него волосы как-то торчат или блузка не такая. У нас же целые департаменты работают над созданием образа ведущего, потому что мы привыкли, что у нас картинка на телевидении должна быть красивой, эстетичной.

В информационном жанре европейцы очень нежно относятся к своему зрителю. Даже если это касается оттенка цвета, и он может повлиять на зрителя, они хорошо подумают стоит ли его менять. Поэтому, там обновление, как таковое, по крайней мере, визуальное, происходит не так часто. Да, у них очень мощная база для использования изобразительных эффектов, но они не будут бездумно тратить кучу денег чтобы закупить что-то новое. Мы много внимания уделяем деталям, поэтому наше телевидение зрелищное, и оно очень во многих случаях даст фору европейским телекомпаниям.

– Каким видите телевидение будущего?

– Конечно, модерновое, с использованием сплошных гаджетов, всевозможных графических, визуальных элементов. Телевидение должно быть ярким, зрелищным, при этом оно не должно перегружать зрение настолько, чтобы мозг отказывался понимать, что происходит. Мозг должен работать, оценивать информацию и делать выводы: перед тобой хорошее или плохое, полезное или ненужное.

– Почему так вышло, что порой достаточно поверхностные блогеры вытесняют профессиональных журналистов? Как вообще относитесь к блогерству? Может, сами пробовали?

– Ну да, есть такие. Я сам не веду блоги. Очень часто блогер что увидел, то и описывает. В освещении события он не систематизирует информацию, не проверяет ее, не дополняет профессиональными комментариями. Он считает себя истиной в последней инстанции и раз люди его услышали, то уже должны ему доверять. Нет, так не должно быть. Если это человек с профессиональными знаниями и опытом, то к нему можно прислушаться. Но если человек использует свои эмоции и свою позицию только как "я один, а больше никто", то это неправильно.

"Я не могу остановиться, не делать информационную оценку дня с восьми до десяти утра, или с восьми до десяти вечера"

– В Киевском национальном университете имени Тараса Шевченко, где изучали журналистику, Вы обрели не только бесценные знания, но и любовь. Как это случилось?

– Мы с Мариной познакомились на какой-то совместной вечеринке в общежитии. Долго друг к другу присматривались, проверяли свои чувства – кто что может, кто на что способен, можем ли есть готовить, убирать. На самом деле, быт – это то, что убивает любовь. Если ты способен, во-первых, не ставить быт на первое место, а во-вторых, взять на себя какие-то бытовые вещи, чтобы не убивать ими чувства – у тебя есть залог долгой и счастливой жизни.

– Вы почти 30 лет в браке (супруга Марина – тоже журналист), отец двоих детей… Какой Олег Панюта вне работы? Как распределены в семье домашние обязанности?

– Достаточно молчаливый. Да, это правда. Иногда, бывает, пою. Мы можем с женой за полдня перекинуться несколькими словами. Мы уже настолько друг друга знаем, что достаточно лишь взгляда и уже понятно, что я хочу кофе, или жена не против, чтобы я взял в руки пылесос, или надо вынести мусор, или: "а пошли-ка в лес и погуляем полчаса". Если я могу что-то сделать – я никогда не жду жену. Она так же. Иногда бывает перехватывает пальму первенства, пользуясь тем, что я, например, забираю дочь из школы, и может сделать больше работы.

– Как совмещать работу и личную жизнь? Удается ли дома абстрагироваться от работы, а на работе – от личного?

– Из-за коронавируса мы очень многое сейчас должны делать удаленно. С одной стороны, это удобно, потому что ты не тратишь кучу времени на дорогу, а с другой, нельзя все сделать дистанционно. Например, провести доверительную беседу с человеком, от которого зависит твой следующий материал. Но то, что я делаю дома уже последние несколько лет – это постоянно поглощаю информацию. Я не могу остановиться, не делать информационную оценку дня с восьми до десяти утра, или с восьми до десяти вечера. Если я это оставлю, я остановлюсь и отстану. Это то, чем я занимаюсь все время. Даже когда читаю книгу или смотрю телевизор, я периодически заглядываю в ленту новостей, чтобы узнать, не произошло ли вдруг что-то. Потому что очень часто это может привести к нашей реакции, к поездке за комментарием, или к приглашению какого-то гостя, или эксперта.

– Как корона-кризис отразился на рабочем процессе? На внерабочем?

– Рабочий процесс несколько изменился. Мы смогли заменить необходимость личного присутствия в тех местах, где это возможно. Например, договориться с человеком, чтобы взять интервью по скайпу. Сейчас необязательно выезжать и записывать стендап, это можно сделать в студии. То есть, мы оптимизировали некоторые процессы. Но, с другой стороны, мы же телевидение, мы не можем не снимать, не записывать интервью, не транслировать нашу программу из студии. Поэтому, элементы, от которых мы не можем отказаться, слава Богу, живы и на это ковид не повлиял.

"Мы же знали, что рано или поздно какая-нибудь ж*па да наступит", – Фоззи из ТНМК о ковиде, выборе Зеленского и популизме

– Среди Ваших одногруппников были Оксана Соколова (сейчас – телеведущая), Ирина Геращенко (экс-тележурналист, сейчас политик). Поддерживаете ли с ними отношения? Перенимаете друг у друга какой-то опыт?

– Да, конечно, это мои хорошие подруги, с которыми мы периодически общаемся. Но не только они. Я сейчас боюсь кого-то не вспомнить. У нас был достаточно забористый курс, на котором учились Сергей Рахманин – классный журналист, а ныне – нардеп, Кирилл Лукеренко, который работает на "Радио Свобода", Вика Маренич, которая уже долгое время пресс-секретарь известного харьковчанина Добкина. Также Валерий Вареница, который уже достаточно давно коммерческий директор на "плюсах", Олег Попенко –маститый рекламист и медиаменеджер, Оксана Зиновьева – пресс-секретарь Виталия Кличко, Юрий Сай – известный спортивный журналист в газете "Факты", Оксана Головко – в "Урядовому кур’єрі". У меня много однокурсников, которые имеют вес в своей профессии, в своем направлении деятельности, и это радует. Радует, потому что они это дело не бросили. И, как мне кажется, они это делают не потому, что надо, а потому что действительно получают от работы удовольствие. Конечно, так или иначе, мы наблюдаем друг за другом, и так же наблюдаем за успехами.

"В Крыму не было никакого референдума, не было никакого попечения о русскоязычном населении, не было никакого желания защитить"

– Крым для Вас – больная тема. Вы сами из Джанкоя, родители живут на полуострове… Когда были там в последний раз?

– Август тринадцатого – это последний раз, когда я там был. Я очень скучаю, переживаю и молю Бога, чтобы было здоровье у моих родителей, потому что я не смогу туда попасть ближайшее время. Возможно, что-то произойдет с возвращением Крыма. Я на это надеюсь. К сожалению, веры словам нынешних политиков – мало. Я не верю сказкам, которые периодически появляются в этом направлении. Сказки не помогут, поможет что-то другое.

– Какие у Вас там любимые места? Как поддерживаете связи с родными?

– Это Арабатская стрелка, большая Ялта – Гаспра, Ливадия, Мисхор. Я очень любил бывать на горе Чуфут-Кале за Бахчисараем. Это удивительное место, там можно было сесть на краю пропасти и мечтательно вглядываться в километровую пропасть под ногами. Крымские пейзажи – они невероятные! С родными постоянно общаемся, видимся по Skype и это хоть как-то успокаивает.

– Что, по Вашему мнению, должно произойти, чтобы отношения между Украиной и Россией нормализовались? Когда это может случиться?

– Я мечтаю, чтобы это произошло позавчера, но я понимаю, что это не произойдет завтра… Это так же, как в нашей жизни – мы поссорились, что надо сделать? Надо причину ссоры убрать. Да? Или тот, кто виноват, должен признать свою вину, тот, кто сделал вред, должен этот вред компенсировать. Всё очень просто. Ответ на поверхности. Не было никакого референдума, не было никакого попечения о русскоязычном населении, не было никакого желания защитить. Была тупая агрессия, желание ударить слабого, была коварная история с отнятием того, что тебе не принадлежит.

– Опишите критерии профессиональной журналистики (в современных реалиях).

– Опыт, ежедневная работа с информацией, собственная база экспертов, то есть, круг людей, которым можно позвонить и получить их точку зрения. Это возможность брать на себя ответственность, это ощущение того, что каждое твое слово может повлиять и влияет на жизни сотен тысяч людей, и это готовность делать ошибки, потому что, если ты не делаешь ошибок, ты не достигаешь результата. Нужно не бояться их допускать, но всегда иметь силу и желание их исправить.

– Не кажется ли Вам, что даже мощнейшие информационные площадки, которые ранее считались эталоном (американские, европейские) стараются не придерживаться стандартов качества, а идти на поводу у зрителя?

– Есть такое, и не только там, но и у нас, к сожалению. Опять-таки, я идеалист. И считаю, что телевидение должно воспитывать своего зрителя, а не потакать ему. Это простой путь – получить привязанность зрителя, говоря ему то, что ему нравится, а не то, что происходит на самом деле. Но это опасная вещь, потому что человек, когда слышит то, что хочет слышать – начинает жить в иллюзорном мире, а этот иллюзорный мир очень часто вдруг куда-то исчезает. И тогда ты открываешь глаза и понимаешь, что тебя обманывали, начинаешь искать виноватых. В данном случае виноваты кто? Те, кто тебе говорил то, что ты хотел услышать.

Поэтому, мне кажется, лучше оставаться раздражителем, возбудителем, тем, кто заставляет тебя нервничать, периодически вспоминать, что такое критическое мышление и копаться в себе, чем быть хорошим и пушистым, но при этом совершенно беспомощным, или ненужным в итоге. Здесь уместно напомнить аллегорию: этой игрушкой удобно играть, но правды она тебе не скажет.

Владимир Остапчук: "Уверен, где-то есть более профессиональные и смешные ребята, но пока им просто не посчастливилось"