"По уровню применения инноваций конфликт на Донбассе многократно превышает Сирию или Ирак", - Владислав Бельбас, гендиректор КПП "Украинская бронетехника"

Герой очередного материала спецпроекта #БизнесТелеграф — гендиректор отечественного КПП по производству бронетехники и вооружения

Недавний военный парад, который прошел на День независимости, напомнил широкой аудитории о том, что в Украине есть собственная военная промышленность. Причем не только государственная, но и частная. Это мероприятие тем и было уникально, что на нем продемонстрировали больше продукции частных оборонных компаний, чем на любом параде ранее. Оборонные технологии в современной Украине — это уже рынок, о чем #БизнесТелеграф неоднократно писал. 

В числе лидеров по количеству продемонстрированной техники на параде было конструкторско-производственное предприятие (КПП) «Украинская бронетехника» с главным офисом в Киеве. Бронеавтомобили, внедорожники, минометы, наземные дроны, минометы, боеприпасы – все это компания предлагает Минобороны и Нацгвардии. И обо всем этом мы поговорили с генеральным директором «Украинской бронетехники» Владиславом Бельбасом.  

Отдельно мы остановились на самых нашумевших проектах последнего года, среди которых ракетные комплексы «Нептун» и «Вильха-М», проект внедорожника «Сайгак» и локализация наземного дрона «Agema» из ОАЭ – компания успела поучаствовать везде. Что лучше – чешская Tatra или украинский КрАЗ? Почему Минобороны хочет «УАЗик» на базе Toyota? Сколько мин должен отстрелять миномет для принятия на вооружение? Почему оборонный госзаказ-2021 заблокирован, но импортные вооружения все равно закупаются в ущерб отечественным компаниям? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете далее. 

— Давайте начнем с темы военного парада в столице на День независимости. Одни говорят, что это слишком дорогое удовольствие на фоне кризиса. Другие, что 30-летие государства надо было отметить достойно для поднятия боевого духа нации. Ваши бронеавтомобили там участвовали, причем довольно массово. Как вы оцените парад, и достиг ли он поставленных целей?

— В той ситуации, в которой находится Украина сейчас, проведение парада было абсолютно необходимо. Мы – Украина – показали возможности страны в сфере вооружений и продемонстрировали, что у нашей армии есть будущее. Технологичное, инновационное, свое. Среди частных предприятий наша продукция была представлена на параде наиболее широко – 4 «коробки» по 9-11 машин. В параде участвовали наши бронеавтомобили, находящиеся на вооружении у силовых ведомств. 

ББКМ «Новатор» с противотанковыми комплексами «Скиф» и MRAP «Варта» с американскими комплексами Javelin от Минобороны. От Нацгвардии были «Варты» и «Новаторы» для подразделений быстрого реагирования. Это массовые машины, доказавшие свою надежность и функциональность. За 6 лет мы поставили в войска более 400 броневиков. Также по Крещатику «маршировал» новый противокорабельный ракетный комплекс «Нептун», уже на новом шасси Tatra. В рамках этого проекта «Украинская бронетехника» выполняет работы по бронированию корпусов подвижных командных пунктов.

— А бронированные кабриолеты Минобороны у вас не заказывало? Перед парадом эту тему довольно активно обсуждали.

— Не хочу критиковать конкурентов и министерство, но бронированный кабриолет, на мой взгляд, это китч. У Минобороны уже есть специальные автомобили для парада – американские HMMWV. А какое боевое применение может быть у бронированного кабриолета – он же открыт сверху? Это нецелесообразно.

Кстати, ранее из Минобороны поступал заказ на легкий небронированный кабриолет на базе пикапа, но закупка не состоялась. Мы дали согласие на участие в проекте, но больше коммуникации с МОУ по этому поводу у нас не было. Хотя у меня, признаться, к подобным запросам отношение неоднозначное: зачем тратить деньги на очередной парадный автомобиль, не лучше ли закупить столь необходимую военную технику в войска?

— Что еще производит «Украинская бронетехника»? Насколько крупная у вас компания?

— В нашей команде около ста сотрудников плюс подрядчики и субподрядчики, которые выполняют часть работ. Поскольку производим военную технику и вооружение практически исключительно под госзаказ, делаем ставку не на размер компании, а на партнерство. К примеру, наша дочерняя компания «Рубин» является единственным в Украине производителем артиллерийских снарядов больших калибров.

Мы постоянно расширяем линейку продуктов. В 2017-18 мы начали осваивать артиллерийское направление – производство минометов калибров 60 мм, 82 мм и 120 мм и боеприпасов к ним. Первые два уже взяты на вооружение и серийно поставляются в войска. Миномет 120 мм недавно успешно завершил госиспытания и также готовится к принятию на вооружение.

Миномет 60 мм – это оружие НАТОвского образца, которое ранее в Украине не использовалось. Мы поставляем его серийно и производим к нему боеприпасы. Уже выполнили два контракта для Минобороны. Наша мина 60 мм – единственный НАТОвский боеприпас, поставленный на вооружение в Украине после 2014 года. Мины 82 мм и 120 мм сейчас на финальной стадии проектно-конструкторских работ.

Параллельно мы готовим выпуск модернизированной зенитной установки ЗУ-23-2, которая сейчас как раз проходит государственные испытания. В ближайшее время ожидаем допуск к эксплуатации в войсках. Из масштабных партнерских проектов – «Нептун» и «Вільха-М».

— А какая сейчас ситуация с освоением государственного оборонного бюджета-2021? Была информация, что в 2019 г. у вашей компании был оборот более 1 млрд грн, а в 2020 г. он упал до 121 млн грн. Связано ли это с тем, что оборонный заказ был практически заблокирован из-за межведомственных противоречий?

— С 1 января изменилась процедура оборонных закупок, а вот подзаконные акты, их регулирующие, оказались неподготовленными. В итоге все производители, не только мы, оказались в ситуации, когда по старой процедуре проводить закупки уже нельзя де юре, а новая де факто еще не работает. Вот и получилось, что деньги государством выделены, а использовать их нельзя. Сейчас идет работа только в рамках контрактов, заключенных в 2020-м. Уже в течение 9 месяцев чиновники обещают, что вот-вот все исправят…

Однако снижение оборота в 2020-м связано не только с новыми тендерными процедурами, но и, прежде всего, с переориентацией Минобороны на импорт в ущерб отечественному производству. Это коснулось практически всего сектора украинского приватного ВПК. Мы связываем это со сменой руководства в ведомствах, курирующих закупки. 

К примеру, в прошлом году вместо того, чтобы купить украинские минометы, Минобороны закупило не поставленные на вооружение импортные аналоги. В публичном пространстве звучали заявления, что покупка была обоснована желанием сэкономить время – якобы у иностранного поставщика уже были готовые изделия. По факту же информация оказалась некорректной, а поставок пришлось ждать больше года.

Украинские производители выполнили бы заказ в те же сроки и даже быстрее. И при этом существенно дешевле. Даже с учетом того, что нам требовалось время на завершение проектно-конструкторских работ и государственные испытания. Вот вам пример «эффективности» госзакупок.

— А что касается качества украинских и зарубежных аналогов? Про те же минометы писали, что отечественные менее надежны…

— Качество минометов «Украинской бронетехники» не уступает импорту, а конкурентов оценивать некорректно. Миномет – высокотехнологичная и дорогая продукция. Из-за высоких нагрузок на ствол предъявляются высокие требования к качеству стали и другим материалам. При активном использовании происходит быстрый износ стволов. Еще быстрее – в случае некорректной эксплуатации. Бывает и двойное заряжание, но это не вина производителя. 

Я очень глубоко погружен в эту тему, поскольку наш 120 мм миномет сейчас проходит государственные испытания. Чтобы завершить их успешно, на орудии необходимо было отстрелять более 5 тысяч мин. Это очень долго, дорого и сложно. Минобороны предоставило нам снаряды, в обмен мы передаем им конструкторскую документацию.

Мы действительно сталкивались с техническими проблемами, дорабатывали изделие в процессе испытаний – для того испытания и нужны. Уже могу поделиться хорошей новостью: после отстрела 5 тыс. мин износ ствола менее 20%, что подтверждает его прочность и износостойкость. 

Важно, что миномет полностью украинский, без импортных составляющих. Ствол и все остальные элементы мы делаем сами. На старте были проблемы с получением стали нужного качества, но сейчас этот процесс уже отлажен.

— У вас есть собственное производство мин. Вы не планируете создавать полноценный завод для производства боеприпасов и патронов? Почему в Украине до сих пор такой завод не построили? 

— Процесс тормозится так как у власти нет единого мнения. Одни говорят, что завод не нужен, поскольку у нас еще советских боеприпасов много. Другие считают, что он нужен, поскольку эти запасы все равно истощаются. Одни уверены, что строить новый завод необходимо в соответствии со стандартами НАТО, а другие заявляют о нецелесообразности ввиду того, что почти все оружие у нас советское.

Приватный сектор ОПК уже давно готов. Но государство должно, наконец, определиться и разместить заказ, с учетом возможностей нашей промышленности. Как частное предприятие, не можем работать в убыток, а ритмичное производство, разработки и прототипирование – это большие операционные расходы. Это я говорю из опыта работы по проекту «Сайгак».

— Да, «Сайгак» это тоже топ-тема. Какова ситуация с этим проектом?

— Минобороны сейчас ищет экономный вариант внедорожника на замену советского УАЗа. Пять компаний отозвались на приглашение военного ведомства, которое впервые проводит открытый тендер через публичный конкурс. Опытно-конструкторскую работу по проекту «Сайгак» мы финансируем полностью из оборотных средств. Испытания представленных образцов будут длиться около 3-х месяцев.

Наша логика в реализации этого проекта такова: есть базовая машина Toyota Hilux, которая прошла госиспытания и принята на вооружение в восточноевропейских странах НАТО. Она уже соответствует требованиям военных. Потому мы и взяли ее за основу, модернизируем до требований Минобороны и превращаем в образец, соответствующий украинским стандартам надежности и проходимости.

При этом то, как именно будет выглядеть новый армейский внедорожник «Сайгак», обсуждать пока рано – опытно-конструкторская работа еще ведется. Тот образец на базе Toyota Hilux, который мы представили, будет дорабатываться вместе с заказчиком. Проект сложный ввиду очень сжатых сроков – 3 месяца от получения техзадания до презентации прототипа – и технических требований, существенно превышающих аналоги в армиях Польши, Чехии, Словакии и других восточноевропейских стран НАТО.

— А какие требования на ваш взгляд завышены?

— Требования Минобороны в целом выше протоколов НАТО. Почти все характеристики надо дорабатывать. Именно поэтому мы не можем сходу предложить Минобороны полностью готовый автомобиль.

Минобороны требует дорожный просвет, как у УАЗа, в 300 мм, тогда как НАТОвская Toyota Hilux имеет 240 мм. В нашем образце мы модернизируем подвеску. Автомобили с клиренсом 300 мм и выше считаются спортивными, и на них ставят специальные портальные мосты. Такие мосты стоят как еще один автомобиль и менее надежны в эксплуатации. Конечно, существуют машины со специальными мостами – это армейские Landrover, Geländewagen и т.д.. Вот только закупочная цена для таких авто стартует от 70 тыс. долл.

Есть требования и к локализации. Мы ожидаем, что процент украинской локализации у Toyota Hilux, модернизированной по проекту «Сайгак», будет порядка 20%. Это хороший показатель. Плюс выставлено требование по гарантийному обслуживанию, которое мы можем обеспечить своими силами – дешевле, чем у западных производителей. 

Из-за высоких требований наш «Сайгак» на базе Toyota Hilux получается немного дороже, чем у наших западных соседей, но не настолько дорогим, как если бы закупать военные Landrover или Geländewagen.

— То есть наши генералы требуют переоборудовать НАТОвскую Toyota в советский УАЗик?

— Как-то так, но на современный манер. Не смейтесь: УАЗ – универсальная и очень дешевая в эксплуатации машина. К примеру, в Польше УАЗы покупали с 60-70-х годов, а с 80-х – Landrover. Сейчас польская армия объявляет тендер на замену Landrover, потому что те уже не ездят, тогда как УАЗы все еще на ходу. Замену им найти трудно.

— Украинцы смогут увидеть какие-нибудь открытые тесты для «Сайгаков» от всех 5 компаний, чтобы сравнить их в деле? «Триатлон на «Сайгаках» — это была бы интересная медийная история.

— Мы в своих возможностях уверены и с большой готовностью приняли бы участие в таком открытом соревновании – чтобы все увидели, чей «Сайгак» лучше «бегает». Как пример – участие компании в сравнительных испытаниях бронеавтомобилей в 2019-м, где наши машины показали себя существенно лучше всех конкурентов. 

Хотя в рамках ОКР «Сайгак» перед нами не стоит задача сделать дорогую раллийную машину, перепрыгивающую болота и поднимающую фонтаны грязи, мы такую сделать можем. А если серьезно, то Минобороны ищет хорошую «рабочую лошадь» – экономически обоснованную замену УАЗа. Так что состязание вряд ли было бы зрелищным.

— А какая локализация у остальных ваших автомобилей и изделий? Насколько их можно назвать украинскими?

— Степень локализации продуктов варьируется от 20% до 100%. Для сегмента бронеавтомобилей это 35 – 55% и зависит от комплектации машины. Для сравнения, максимальная локализация коммерческих автомобилей Hyndai на заводах «Богдан» не превышала 10%. И то инвестиции в этот завод составили порядка 500 млн долл (до 2020 г. Владислав Бельбас занимал должность руководителя группы по локализации легковых автомобилей, а также возглавлял дивизион коммерческих авто в «Хюндай Мотор Украина», — Ред.). 

Используя только украинские комплектующие добиться даже 50% локализации практически нереально. А все потому что в стране нет собственного производства двигателей и коробок передач. Чтобы автопроизводство было рентабельным, необходимо продавать от 300 тыс. автомобилей в год. А наше Минобороны может в год купить в лучшем случае 100 машин.

— Давайте перейдем к более знаковым разработкам – проекту ракетного противокорабельного комплекса «Нептун», в котором вы тоже участвуете. Какой ваш вклад и что изменилось после смены украинского шасси КрАЗ на чешскую Tatra?

— «Украинская бронетехника» принимала участие в проектировании и выпуске первого опытного образца комплекса «Нептун» на базе КрАЗа. В качестве субподрядчика Киевского конструкторского бюро «Луч», мы отвечали за дизайн и бронирование – как кабин, так и автомобилей в целом. Не занимались только пусковой установкой.

В новой версии «Нептуна» заменено шасси – теперь это чешская Tatra, которая в 3-4 раза дороже КрАЗа. Ранее были машины 6х6, а теперь 8х8, у них заводское бронирование кабины и другое оборудование. Смена шасси на импортное было требованием Минобороны, а не ККБ «Луч». 

Мы предлагали силовому ведомству свой вариант бронирования кабины уже на базе Tatra. Стандартное шасси без заводской брони было бы существенно дешевле в закупке, а работы по бронированию, проведенные в Украине, повысили ли бы степень локализации и позволили создать рабочие места. Но в Минобороны отказались, оставив нам лишь бронирование КУНГов (Кузов Универсальный Нулевого Габарита – тип кузова у военных автомобилей, — ред.).

На параде все увидели новые автомобили комплекса «Нептун». Нужно отдать должное, выглядят они лучше, чем вариант на базе КрАЗа. Но, во-первых – тот вариант был опытным образцом, а во-вторых – мы бы могли сделать не хуже, если бы перед нами поставили такую задачу. С украинской локализацией кабины до 30-35% это и стоило бы дешевле на 10-15%.

— Со стороны военных можно было услышать критику, что отечественные грузовики действительно дешевле импортных, но при этом они не ездят – все время на ремонте. Насколько обоснованы эти претензии?

— Любая техника ломается. Не могу сказать, что украинские автомобили по качеству существенно уступают импортным аналогам этого же ценового сегмента. Даже дорогой Mercedes может сломаться – это неизбежно.

— Зато у Mercedes надежная система гарантийного обслуживания и салон кожаный…

— Да, сервис — одна из причин приобретения импортных авто. Украинским производителям следует улучшать систему гарантийного сервиса до уровня западных конкурентов. Но, на мой взгляд, КрАЗ пока рано списывать со счетов. При господдержке он имеет полное право на существование и свою долю рынка.

Если смотреть шире, нам нужна программа поддержки не одного, а нескольких автомобильных предприятий, которые будут конкурировать между собой. В рамках проекта «Сайгак» Минобороны пробует такой формат открытого конкурса. Это, безусловно, шаг вперед: только здоровая конкуренция и прозрачные правила игры могут повысить качество и снизить стоимость автомобилей.

По Tatra, на самом деле, тоже есть вопросы. Машина хорошая, однако, очень дорогая. У Tatra есть спорные технические решения. Например, поломку хребтовой рамы в их автомобилях невозможно исправить в полевых условиях, нужно везти на завод. Ее цикл производства 9 месяцев – не так уж и быстро. 

Наши КрАЗы, конечно, попроще. Я бы их сравнивал с МАЗами сборки «Богдана», которые Украина тоже закупала. Между ними была конкуренция, но после смены власти государство свернуло сотрудничество с обеими украинскими компаниями. Оба завода начали процедуру банкротства. Где тут выгода для страны? Деньги из страны уходят, формируя негативное сальдо торгового баланса.

— Несмотря на проблемы с шасси, «Нептун» уже пошел в серийное производство. А какова ситуация с проектом «Вильха-М», где вы тоже участвуете? Они во многом похожи.

— Действительно, в этом проекте ККБ «Луч» мы являемся субподрядчиком в части бронирования шасси и КУНГов. Это очень интересный проект, потому что продукт, прежде всего, ориентирован на экспорт. Речь идет о глубокой модернизации советских комплексов «Смерч». В частности, предусмотрена замена старой неуправляемой ракеты, которая бьет по площадям, на 300 мм управляемую дальнобойную ракету для нанесения точечных ударов. Это техника нового поколения.

— Насколько необходимо бронирование ракетных комплексов, таких как «Нептун» или «Вильха-М», если они стреляют издалека – со 100 км и более и находятся вне зоны поражения обычной артиллерии или стрелкового оружия, а против ракет броня не поможет?

— Опыт военных действий в Сирии и, особенно, Нагорном Карабахе показал, насколько такие автомобили уязвимы для малых дронов. Многомиллионный ракетный комплекс без брони может быть уничтожен дешевым пластиковым дроном. Системы ПВО просто не видят такие маленькие цели – советские комплексы в том же Карабахе оказались бесполезны против дронов, россияне сами это признали. 

Потому вопрос бронирования сейчас очень актуален. Конечно, в случае прямого попадания мы не убережем боеприпас, но зато сохраним сам комплекс и жизни людей. А это самое главное. Также велик шанс, что сможем сохранить автомобиль на ходу, чтобы он даже с повреждениями мог эвакуироваться в тыл.

— Другой ваш перспективный проект – сборка в Украине дронов Agema 8х8 производства компании Milanion из ОАЭ. Что это за дрон, и какие у него перспективы в Украине? При том, что у нас в стране уже несколько компаний разрабатывают собственные аналоги.

— Ваша правда, наземные боевые дроны украинского производства также были представлены на параде. Нас тоже пригласили принять участие с дроном Agema, однако приглашение поступило за 1 день до парада – мы просто физически не успели. 

Дрон из Эмиратов интересен тем, что является уже опробованной платформой, имеющей успешный опыт боевого применения, поставлен на вооружение и закупается силовыми ведомствами нескольких стран.

У нас есть дилерское соглашение с компанией Milanion, есть лицензия и договоренности по локализации. Мы выбрали эту компанию, так как их изделия успешно прошли испытания во многих странах, были поставлены на вооружение и показали высокую устойчивость к средствам радиоэлектронной борьбы (РЭБ). В то время как на украинских разработках ранних версий, например, ставят просто Wi-Fi, который сразу же подавят в реальном бою.

Дело в том, что все украинские разработки создаются с нуля и пока имеют ряд «детских болезней», которыми еще предстоит переболеть и выработать иммунитет. Вот только армии такая техника нужна не в обозримом будущем, а прямо сейчас, сегодня. И, желательно, с высокой степенью локализации.

— РЭБ (Радиоэлектронная борьба, — ред.) – насколько это серьезная проблема в реальном бою для наземного дрона?

— Опыт применения БПЛА на Донбассе показывает, что РЭБ – это очень серьезно. У нас с россиянами самое технологичное противостояние в мире. GPS и мобильная связь пропадают уже за 20 км до линии фронта. Все время летают дроны. Применяются контрбатарейные радары и другая техника. По интенсивности и уровню применения инноваций конфликт на Донбассе многократно превышает Сирию или Ирак и может быть сравним лишь с конфликтом в Карабахе. Это отмечали, в частности, наши западные партнеры.

— А какая будет локализация у дрона Agema?

— Мы намерены локализовать производство полезной нагрузки, которую может нести дрон. В первую очередь поставить боевые модули и модули наблюдения украинского производства. То есть локализовать то, что может производить наша компания в кооперации с другими предприятиями. 

Мы уже заявили Минобороны о наших возможностях и ждем перечень технических требований, под которые и будем собирать дроны, и тип полезной нагрузки. После этого выпустим образец для государственных и ведомственных испытаний. Нужно понимать, что на одной базе могут быть созданы разные роботы – разведывательные, ударные, противотанковые и т.д. Везде разное оборудование и требования. Уровень локализации зависит от этого.

— Представим, что в поле встречаются танк Т-72Б3 и ваш противотанковый дрон Agema с украинским вооружением. Кто победит в этой дуэли?

— Концепция наземного беспилотного дрона очень эффективна. Первое – он сохраняет жизни солдат даже в случае поражения. Второе – наличие системы наблюдения и раннего обнаружения позволяет роботу первым увидеть танк. Третье – ввиду малых габаритов (высота беспилотника всего 1-1,5 м), он будет не сразу заметен и нанесет удар раньше. Также в него трудно попасть в ответ. 

Средства поражения у нас производит ККБ «Луч», и они показывают очень хорошее бронепробитие – «Скиф» 152 мм пробивает более 1 м стали за динамической защитой. Плюс наземные беспилотники делают таким образом, что все системы дублируются – после поражения осколками он все равно будет на ходу. Даже если ему колеса поотрывает, он все равно сам выползет с поля боя.

Существуют разные дроны, некоторые дополнительно бронируют. Но тогда они теряют мобильность и малозаметность, то есть лишаются своих главных преимуществ. В броне мы как раз хорошо разбираемся. Не могу раскрывать все наши секреты, но этот дрон очень живучий и без брони. А значит и эффективный. Мы все это скоро будем проверять на заводских и государственных испытаниях – в частности, наш робот будут специально глушить средствами РЭБ.

В дуэли с танком я бы поставил на наш дрон. К тому же эта техника многофункциональная: может эвакуировать раненых, перевозить любой груз, следовать за человеком или двигаться впереди для защиты. Также наземный беспилотник может действовать в тандеме с авиационным дроном, что сделает его еще эффективнее. Солдату даже не нужно будет подходить ближе, чем на 2 км в зону конфликта – всю работу и связанные с ней риски дроны возьмут на себя.

— Тут мы подходим к вопросу автоматизации войск и информационному взаимодействию на поле боя. Но эту программу в 2021 году чиновники также приостановили.

— Это правда. Но ведь у нас уже есть готовые системы автоматизации войск – та же система «Дзвин». Задержка объясняется существующим конфликтом между разными ведомствами. Но пусть взгляды и расходятся, все осознают необходимость запуска такой системы. И чем скорее, тем лучше. 

В партнерстве с украинскими производителями беспилотников и создателями систем автоматизации мы уже ведем работу по интеграцией дронов в информационную систему. Уже готов командный программный продукт, способный интегрировать управление всеми родами войск. Всё есть. Нет только госзаказа.

— Чего не хватает украинскому ОПК, чтобы выйти в мировые лидеры продаж?

— Частным оборонным компаниям всего хватает. Просто не надо нам мешать. Ну и госзаказ-2021 разблокировать хотелось бы, а то пауза слишком затянулась. Ожидаем, что сможем реализовать контракты с Минобороны и Нацгвардией и по итогам 2021 войти в прибыльную зону. Сейчас у нас также подписаны соглашения и с внешними заказчиками. Заказы не очень масштабные, но тоже дают свою выручку.

Благодаря конкуренции приватный сектор ВПК развивается очень динамично. Главное, чтобы конкуренция с госпредприятиями была честной. Тут следует еще добавить, что, согласно нормативным документам от Минобороны, для поставщиков существуют пределы прибыльности. Иными словами, получение большого заказа еще не означает пропорциональный рост прибыли. Но мы готовы работать на таких условиях, ведь наша главная цель – обеспечивать украинскую армию современной надежной военной техников и вооружением.

— В завершение наш традиционный вопрос: если бы вы могли вернуться в 2020 год до коронавируса, то какой бы совет дали самому себе?

— Я как раз пришел в компанию в разгар кризиса, в апреле 2020-го. Из-за локдауна познакомился с коллективом только к средине лета. Мы несколько раз закрывались на карантин, это заставило нас перестроиться и освоить работу онлайн. Мы проводили тестирование и вакцинацию персонала за счет компании. Это все, на мой взгляд, сплотило коллектив.

Для нас коронакризис совпал с переориентацией Минобороны на импортную продукцию, что еще более усугубило ситуацию. Нам пришлось снизить затраты, оптимизироваться максимально и, к большому сожалению, сократить до 20% персонала. Однако оставшимся сотрудникам мы сохранили оклад в полном объеме. Как бы там ни было, в сложном 2020-м мы смогли завершить контракты с Нацгвардией, продолжили сотрудничество по «Нептуну», заключили новые договора, в том числе по «Вильха-М».

Я считаю, мы действовали правильно, по обстоятельствам. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее – и компанию, и страну. Раз мы прошли через кризис без значительных потерь, значит стали сильнее. Эта стрессовая ситуация пошла нам на пользу. Кризис показал нужность тех или иных людей. Сразу видишь, кто «горит» и вкладывается, а без кого можно легко обойтись. Главный вывод – вернуться в 2020 год я точно не хотел бы. А к новым вызовам, надеюсь, мы уже готовы.