Неделя в пути и длительный допрос в ФСБ: что пережила мама ради возвращения 9-летнего Богдана с оккупированной территории

Сотрудники соцслужб на оккупированных территориях уже положили глаз на ребенка, требуя от матери отказаться от сына.

Возвращение детей с оккупированной территории – это всегда испытание для родных. Иногда без посторонней помощи — государства или волонтеров — справиться с этим вызовом не удается. Сложностей добавляет и усиление ограничений на въезд/выезд со стороны россиян, и необходимость прохождения фильтрации, и высокие цены от частных перевозчиков.

Пройти этот сложный путь по воссоединению с сыном недавно пришлось жительнице Луганской области, которая рассказала "Телеграфу" свою историю.

"Никто не давал никаких гарантий"

Из родной Луганщины Анна Стеценко (имена героев изменены из соображений безопасности — Авт. ) уехала незадолго до начала полномасштабного вторжения. Гражданского мужа — военного — как раз перевели на новое место службы. Но в Николаевскую область пара решила временно перебраться без 9-летнего сына женщины от первого брака.

- Это была середина учебного года, поэтому, посоветовавшись с моей мамой, приняли решение оставить у нее Богдана, — объясняет Анна свои мотивы. — Планировали, что он окончит третий класс, и мы его заберем к себе. Конечно, я должна была ездить время от времени домой и проводить время с сыном. Сделать это в очередной раз я собиралась как раз 24 февраля 2022 года — на эту дату у меня был приобретен билет на поезд. Понятно, что воспользоваться им я не смогла, потому что началась полномасштабная война. Наш населенный пункт достаточно быстро оккупировали, потому поездка вообще стала проблематичной. И так получилось, что наша встреча с сыном задержалась на полтора года.

Женщина говорит, что все время была с сыном на связи, и от идеи вывезти его на подконтрольную Украине территорию не отказалась, изучая разные варианты.

– Я нашла перевозчика, с которым можно было добраться на Луганщину, – продолжает рассказ Анна. — Но объявленные суммы просто шокировали — в одну сторону просили заплатить 40 тыс. гривен, а обратно, поскольку мы должны были быть вдвоем с сыном, нужно было выложить еще 80! В общей сложности получилось бы 120 тыс. гривен — это очень дорого. Да и безопасность такого путешествия была под вопросом, потому что никто не давал никаких гарантий. Мне эта разлука давалась тяжело, сын тоже скучал, но все-таки он был с родней, имел возможность общаться со своими друзьями. Но со временем пребывание в оккупации становилось все сложнее. Во-первых, в школе уже преподавали по российским программам и, конечно, требовали писать на русском, но Богдан продолжал писать украинскими буквами. Учителя делали на этот счет замечания, говорили об этом моей маме.

Во-вторых, стали уже в последние месяцы поднимать вопрос родительских прав. Звонили по телефону из местной службы, расспрашивали, а чего это вы не с ребенком. Я им говорю: "Так может потому, что война на улице?!" А они мне: "Так откажитесь от сына, а когда сможете приехать, то восстановите документы". Конечно, никто бы мне не дал потом этого сделать. При этом и мама, и тетя пытались оформить временную опеку над Богданом, но им отказали. Я уже не знала, что делать, и тут узнала, что знакомой, которая оказалась в такой же ситуации, помогли вывезти из оккупации ребенка общественные активисты, — отмечает женщина.

Речь шла о проекте "Путь домой", который реализует Украинская сеть за права ребенка в партнерстве с Международной гуманитарной организацией Save the Children in Ukraine. В рамках первой фазы проекта на территорию свободной Украины вернулись вместе с родителями или после длительной разлуки воссоединились с семьями 45 детей всех возрастов.

- В случае с Анной и Богданом сработало "сарафанное радио" — рассказ другой мамы, которая смогла вывезти ребенка из оккупации, — рассказала кейс-менеджер проекта "Путь домой" "Украинской сети за права ребенка" Елена Письменная. — В целом мы работаем как с семьями, разделенными войной, так и с детьми-сиротами, оказавшимися в России или на временно оккупированной территории. Не отказываем в помощи никому, потому что все наши дети должны возвращаться домой — в Украину и в свои семьи. Мы покрываем затраты на дорогу, обеспечиваем детей вещами первой необходимости. Кроме того, сопровождаем семьи на всех этапах.

"От волнения все вылетает из головы"

С момента обращения Анны в общественную организацию до дня, когда она отправилась в путь, прошло всего несколько недель. Уехать сразу за сыном помешало отсутствие загранпаспорта.

– Дорога на Луганщину заняла шесть суток и пролегала через несколько стран, – продолжила рассказ Анна. — Одной из "точек" маршрута, в частности, была Москва, потому что аэропорт "Шереметьево" — это единственный пункт пропуска для граждан Украины. Там забирают телефон, снимают отпечатки пальцев, дают заполнить анкету и ждешь вызова. Когда вернулась вместе с сыном, знакомые меня спрашивали: "У тебя же муж военный? Как ты проехала?" — "Не знаю". — "Ты вообще понимала, что ты делаешь?" — "Да, понимала". Мы рискнули, и риск оправдался. Конечно, очень волновалась, хотя я вроде бы и подготовилась — почистила почту, создала новую, удалила Instagram, Facebook, оставила только WhatsApp. Телефоную книгу также перебрала, контакты мужа и всех, кто связан с ВСУ, — в корзину.

Но на допросе очень сильно давят психологически, это страшно и нервно, никому такого не пожелаешь. Спрашивают по кругу одно и то же по несколько раз, даже такие мелочи, какого мама года рождения и где она работала, когда я уехала из Луганщины. Я им говорю, что в 2022-м, а они снова: "Ты уехала в 2023?". Отвечаю: "Нет, еще до войны", а они еще раз повторяют. И ты просто зависаешь, потому что от волнения все вылетает из головы. Нельзя было также никоим образом проявлять свою позицию проукраинскую, потому что за малейший намек на это могли допрашивать еще более тщательно, или просто не пустить. Как случилось с одной женщиной в нашей группе, потому что у нее какое-то подозрительное по мнению россиян сообщение нашлось. Очень тяжело было разговаривать, но меня все-таки пропустили, – вспоминает женщина.

В родном доме она оказалась около полуночи в один из дней в середине ноября, а уже на следующее утро отправилась обратно.

– Мой приезд стал сюрпризом для родителей, потому что они мне запрещали ехать, переживая, что что-то может произойти в пути, – говорит Анна. — Однако я на это решилась, но задерживаться в Луганской области не планировала. Родители, к сожалению, уезжать не согласились, с одной стороны у мамы давление держится высокое, она бы не перенесла дорогу, с другой — не хотела покидать дом. Возвращались мы вдвоем с сыном. Ехали уже другим путем — из Луганщины добрались до КПП Колотиловка Белгородской области. Там снова проходили фильтрацию. У меня спрашивали, почему это нет российского паспорта. Объяснила, что была только сутки дома. У сына интересовались, мама я или нет, как меня зовут, куда он едет. Когда все закончилось, мы прошли пешком до украинской границы два километра. И там, уже на нашей стороне, в Покровке, нас забрали военные и посадили на поезд в Киев.

- В случае, если нет возможности ехать дальше в тот же день, в Сумах есть несколько шелтеров (безопасных мест. — Авт .), где такие как Анна с Богданом, могут переночевать, — добавила в свою очередь Елена. — В общем, каждый случай возвращения семей с детьми или детей в отдельности — уникален и его реализация содержит определенную опасность. Кроме того, постоянное изменение правил со стороны России добавляет сложности. Они приняли закон о запрете на выезд ребенка без сопровождения взрослых, затем ограничили возможность въезда на временно оккупированные территории для украинцев, оставив только упомянутый пункт пропуска в "Шереметьево". Это значительно усложняет дорогу и по времени, и по стоимости, и добавляет психологическую составляющую, ведь обязательно прохождение жесткой фильтрации.

После возвращения детей с ними в обязательном порядке работают психологи, даже если кажется, что с ребенком все хорошо.

— В случае с Богданом речь не идет, например, о каких-то страхах или других проблемах. Но адаптация к новым условиям все равно есть независимо от того, 9 лет ребенку, или 17, — отмечает Елена. — Ведь ребенок некоторое время находился без родителей, еще и в оккупации, то есть в условиях, которые являются для него мощным стрессом. Именно поэтому с ребёнком работает психолог.

Пока Богдан уже ходит в школу на Николаевщине и готовится встречать свой 10-й год рождения в кругу семьи. Но оторванными от родных людей и земли остаются тысячи украинских детей.

Как сообщал "Телеграф", россияне используют разные способы для похищения подрастающего поколения украинцев. Среди них — поездки в оздоровительные лагеря, откуда потом вернуться домой является проблемой.