"Жить в Мариуполе не смогу. Люди, страшные смерти которых я видела, всегда будут у меня перед глазами": украинка спасла ребенка пленной с "Азовстали"

Валерия Зеленская из Мариуполя рассказала "Телеграфу" свою историю

За два месяца ада, в котором 23-летняя Валерия Зеленская находилась год назад в Мариуполе, она неоднократно оставалась в живых лишь чудом. Валерия пережила несколько "прилетов" в дом, в подвале которого пряталась от обстрелов, страшную смерть своего друга, которому не смогли вовремя достать инсулин, видела гибель десятков знакомых и незнакомых людей. А еще Валерия спасла ребенка. Именно благодаря ей четырехлетняя Алиса, дочь взятой оккупантами в плен военного медика Виктории Обидиной, осталась целой и невредимой – и россияне не смогли вывезти ее на территорию рф, как вывозят многих украинских детей.

Виктория Обидина провела в плену 165 дней и смогла встретиться с дочерью только в ноябре прошлого года. Вскоре после освобождения Виктория связалась с Валерией Зеленской, благодаря которой маленькая Алиса после "Азовстали" оказалась в Запорожье, а не в россии. До большой войны Виктория с Валерией не были знакомы. Ни разу не видели друг друга и находясь на "Азовстали". Познакомились уже после так называемого фильтрационного лагеря рашистов. До "Азовстали" Валерия Зеленская вместе со своими друзьями пряталась в подвалах многоэтажек.

"После очередного "прилета" мой дом просто обрушился"

– В подвале дома, где я жила, мы с друзьями пробыли с 27 февраля по 4 апреля, – рассказывает "Телеграфу" Валерия Зеленская. – Когда дом после очередного обстрела обрушился, мы перебрались в подвал другой многоэтажки… Нас сначала было шестеро: я, мой бывший парень, два его друга и еще две девушки. Первый "прилет" близ нашего дома произошел в ночь на 2 марта. После этого нас стали очень сильно обстреливать, и в подвал пришли другие люди.

Вскоре нас там уже было около сорока. Все вместе пытались добывать еду. В разгромленном детском саду неподалеку нашли матрасы, подушки и кастрюли… Неоднократно оставались в живых лишь чудом. Помню, как наши ребята хотели поискать еду на хлебозаводе. В последний момент один из них сказал: "Давайте лучше сходим завтра". А потом мы узнали, что в тот же вечер на хлебозаводе был "прилет" и погибли семь человек.

Непосредственно в мой дом прилетало несколько раз. Сначала было попадание в квартиру на седьмом этаже. Погибли полуторагодовалый мальчик и его бабушка, которые прятались в ванной комнате. Затем дом несколько раз горел после прилетов снарядов. Под воздействием высокой температуры плиты расширились, и затем, после очередного удара, здание просто обрушилось. Во время этого обвала погибли четыре человека, среди них – трехлетний ребенок. Мы уцелели, но сумка с лекарством моего бывшего парня осталась под завалами, и достать ее оттуда было невозможно. А парень был инсулинозависимым диабетиком, он просто не мог жить без лекарств.

Мы перебрались в подвал другого дома. Начали искать инсулин. Искали где только могли. Несмотря на уже непрерывные обстрелы, выходили, спрашивали, ходили по чужим квартирам… Помню, как нам сказали, что в одной из квартир, которая уже пустовала, жила женщина с диабетом. И я пошла туда. Возможно, это мародерство… Но ведь я не брала вещи. Только таблетки, которые там нашла.

К сожалению, они не помогли – нужен был именно инсулин. Парень высыхал на глазах. Его постоянно рвало, он выпивал по 20 литров воды в сутки. Я пыталась сбивать ему ацетон…

С водой нам помогали военные. Они потом узнали, что на "Азовстали" вроде бы есть инсулин. Но мы не успели. Мы с ребятами на несколько минут вышли в другую комнату, где готовили обед. А когда вернулись, он уже был мертв… Ему было 19. До двадцатилетия не дожил 15 дней. Мы не смогли даже его нормально похоронить. Вырыли яму, положили в одеяло…

"На "Азовстали" россияне травили нас газом"

После этого я еще с одной девочкой в сопровождении военных пошла на "Азовсталь". Решили, что там будет безопаснее. И действительно, несмотря на то, что "Азовсталь" непрерывно обстреливали, в бункере стало немного спокойнее. Я была там с одной семьей из четырех человек, которые, как смогли, обустроили себе быт, готовили еду.

Военные помогали нам с продуктами. А воду мы кипятили благодаря антисептикам, которые остались с "ковидных" времен. Брали консервную или даже обычную банку, делали в крышке дыры, наливали туда антисептик, вставляли бинт или вату и поджигали.

Я понимала, что можно погибнуть и в бункере – на "Азовстале" были случаи, когда бункеры просто заваливало. Русские применяли химическое оружие, травили нас газом. Многие отравились. Помню, одну женщину с тяжелым отравлением, которой военные трижды запускали сердце… Не сойти с ума помогали разговоры об эвакуации. Ходили слухи, что идут переговоры с участием Турции, и, возможно, скоро мы отсюда уйдем. Я в это верила и очень ждала. Даже шутила, что не прочь поехать в Турцию. Иногда в критической ситуации помогает только юмор…

Когда в конце апреля произошла эвакуация гражданских с "Азовстали", Валерии пришлось пройти через так называемый фильтрационный лагерь оккупантов.

– Еще когда мы были в автобусе, зашел российский военный и спросил: "Кто Валерия Зеленская?" – вспоминает Валерия. — "Я" — говорю. "А девичья фамилия?" – спросил оккупант. Я ответила, что это и есть девичья, я не замужем. На этом вопросы к моей фамилии не закончились. Как и другие абсолютно абсурдные подозрения. Женщина, которая была со мной в бункере, зачем-то сказала рашистам, что меня туда привели украинские военные. Хотя обещала мне, что этого делать не будет. Россияне спрашивали, почему я пошла с украинскими военными на "Азовсталь". Я отвечала, что пошла потому, что украинским военным доверяю. Еще были вопросы из серии: "А почему ты так худая?", "Почему такая грязная?" И лучшее: "Почему не осталась в городе? Мы же пришли вас освобождать". "Меня освобождать не надо", — говорю. Хотела ответить более жестко, но вовремя подумала о последствиях. Единственное, чего мне хотелось – как можно быстрее выехать на подконтрольную Украине территорию.

Тогда же, после фильтрационного лагеря, Валерия познакомилась с Викторией Обидиной и маленькой Алисой.

– Я увидела их в палатке, куда мы попали после лагеря, – говорит Валерия. – Виктория сказала, что оккупанты забирают ее в плен. Я была в шоке: "А как же ребенок?" "Очевидно, в детдом", — ответила Виктория. "Нет, — говорю. — Никакого детдома. Я ее заберу. Довезу до Запорожья. Если нужно, отвезу и дальше, хоть в Польшу — куда скажешь". По согласованию с ООН и Красным Крестом Виктория написала на меня доверенность.

Алиса очень развитая и не по годам умная девочка. Она сразу ко мне пошла, совсем не боялась. Это заслуга Виктории. Она отлично ее воспитала. У Вики было два дня на то, чтобы подготовить Алису к расставанию и к тому, что в Запорожье она поедет уже со мной. Сначала мы ехали на автобусе вместе. Затем Викторию вывели. И Алиса сказала мне: "Мама поехала туда, а мы поедем сюда. Но мама скоро приедет, правда? Она мне обещала". "Конечно, – сказала я. – А мы пока поедем к твоей бабушке". Уже на подконтрольной Украине территории Алису забрал ее дядя и отвез к бабушке. Алиса молодец. Такая маленькая взрослая девочка.

Убедившись, что маленькая Алиса в безопасности, Валерия отправилась в Буковель, где были ее друзья. Сейчас она живет в Ивано-Франковской области, начала свою жизнь с нуля.

– После того, как Викторию освободили из плена, мы общались, она показывала мне свежие фотографии дочери. Как же Алиса выросла! – говорит Валерия. – Я счастлива, что смогла помочь. И что Алиса с мамой наконец-то вместе.

Что касается меня, то я после пережитого начала еще больше ценить жизнь и окружающих меня людей. Понимаю, что жить надо здесь и сейчас, потому что завтра может не наступить. Конечно, я не могу не вспоминать Мариуполь. Понимаю, что, даже когда его освободят, я вряд ли смогу туда вернуться. Приеду только для того, чтобы положить цветы на могилы погибших. Но жить там уже не смогу. У меня всегда будут перед глазами люди, страшные смерти которых я видела. Полуторагодовалый мальчик с седьмого этажа. Пожилая женщина, которая умерла от страха в нашем подвале. Мой бывший парень, который за три дня скончался в страшных муках. Все это останется со мной на всю жизнь.