Тигроловы не охотятся на змей: что не так с идеей Зеленского приравнять коррупцию к госизмене

С идеей ужесточения наказания для коррупционеров во власти носятся уже не первый месяц

Приравнять коррупцию к государственной измене на период военного положения. Такое радикальное предложение на днях выдвинул президент. По словам Владимира Зеленского, если не остановить коррупцию именно сейчас, во время войны, это демотивирует украинцев, пошатнет их веру в победу, и как следствие, может угрожать единству страны. Гарант пообещал подать соответствующий законопроект в парламент в ближайшие дни, однако можно ли одним законом покончить с тем, что не удалось преодолеть за три десятилетия независимости?

Да и вообще: "коррупция равна госизмене" — звучит ярко, но насколько эта формула юридически может существовать и быть эффективной? Что же не так с президентской инициативой, разбирался "Телеграф".

Формула президента

Правовой креатив Зеленского возник не на пустом месте. Скандалы в Минобороны то с яйцами, то с куртками, миллионные тендеры местных советов на ремонт стадионов, военкомы с недвижимостью в Испании… Все это заставляло власти как-то реагировать.

Отмахнуться было сложно, потому что:

Во-первых, западные союзники, от которых мы зависим, все чаще стали напоминать Украине о важности борьбы с коррупцией.

То посол США Бриджит Бринк напомнит : "Для будущего страны наряду с борьбой на поле боя важна и борьба с коррупцией".

То в Госдепе подчеркнут : "Преданность Украины борьбе с коррупцией является ключевой для ее будущего и реализации ее европейских стремлений".

Во-вторых, сам Зеленский прозрачно намекал о желании пойти на второй срок, а коррупционеры во власти — не слишком ликвидный актив в предстоящей президентской гонке.

Поэтому в интервью журналистке Наталье Мосийчук гарант заявил: "Я поставил задачу, и законодателю Украины будут предложены мои предложения по приравниванию коррупции к государственной измене на военное время", — подчеркнул президент.

Мощно звучит, не правда ли? Но сработает ли это так же мощно?

Да ведь это было уже

Нарратив такой: коррупционер во время войны — это не просто коррупционер, а государственный изменник, потому что обворовыванием государства он снижает его обороноспособность. Соответственно и наказывать коррупционера нужно как государственного изменника.

Но если не учитывать политический эффект и вынести за скобки юридически неопределенное понятие "приравнять", зачем вообще ставить знак равенства между коррупцией и госизменой? Каков от этого практический смысл? Очевидно такой, чтобы радикально усилить наказание за коррупционные преступления и отбить у чиновников желание "решать вопросики" хотя бы во время войны.

"То есть наказание за коррупцию будет такое же, как и за государственную измену. Но я не считаю, что за коррупцию у нас какие-то слабые наказания. Они вполне достаточны", — объясняет "Телеграфу" правовед, доктор юридических наук Николай Хавронюк .

И все же разница есть. Например, максимальное наказание за получение неправомерной выгоды должностным лицом составляет 12 лет за решеткой (статья 368 УК Украины). А вот за госизмену в военное время (статья 111) можно получить пожизненное заключение.

Здесь следует отметить, что с идеей более жесткого наказания для коррупционеров власти носятся уже не первый месяц. Да-да, это уже было. В феврале член пропрезидентской фракции в парламенте Георгий Мазурашу подавал законопроект об усилении ответственности за коррупционные преступления, совершенные во время военного положения. Этот проект предусматривает пожизненное наказание, но Рада его до сих пор не рассмотрела.

Так что в новой инициативе Зеленского нет ничего нового. Ужесточить наказание за коррупционные преступления уже предлагалось и не раз. И, к сожалению, украинская законотворческая традиция сформировалась так, что именно поднятие планки наказания за преступление часто становится ответом на проблему. Например, происходит резонансное ДТП – повышают штрафы. Потому что это просто сделать.

Но, по словам экспертов издания, проблема с коррупцией немного глубже, чем просто недостаточная жесткость наказания, ведь у нас жесткость законов компенсируется необязательностью их исполнения.

Замкнутый круг

В законе можно написать, что коррупционеров можно хоть расстреливать, но если некому выносить приговоры…

"Усилия власти лучше было бы направить на то, чтобы подталкивать высшую квалификационную комиссию, от которой зависит наполнение судов судьями, а их дефицит около 50% и очень много вакантных должностей. И когда будет достаточное количество судей, тогда можно было бы поговорить об их специализации при рассмотрении коррупционных уголовных правонарушений и дело пошло бы быстрее", — добавляет Хавронюк.

Кроме того, в контексте борьбы с коррупцией, в существенной реформе нуждается Уголовно-процессуальный кодекс.

"Выполняться надлежаще уголовный закон не может до тех пор, пока не будут изменены положения уголовного процессуального законодательства. Например, есть проблема с тем, что мы не вычистили из УПК т.н. "поправки Лозового" (названы так по имени их автора экс- нардепа Андрея Лозового.— Ред. ), которые дают возможность досрочно закрывать производство, хотя Уголовный кодекс говорит, что срок давности еще не истек, но надо закрывать производство, потому что так когда-то Лозовой придумал, а депутаты его поддержали.

Так было выгодно закрывать недорасследованные коррупционные дела. Обжалуются в судах подозрения (также поправка Лозового. — Ред. ), а это существенно забирает ресурс, ведь судьи должны отвлекаться и решать вопросы, которые они вообще не должны решать, потому что подозрение это только предварительное решение. Можно было бы упрощать уголовно-процессуальную процедуру, и это дало бы больше возможностей для того, чтобы все виновные получили наказание", — объясняет Хавронюк.

Однако судебная реформа, изменения в УПК, все это смертельно скучно и мало о чем говорит рядовому избирателю. А вот приравнять коррупцию к госизмене – другое дело.

"Власть прибегает к популистическим шагам и говорит, что давайте приравняем одно к другому. Ну, давайте приравняем. Тогда давайте приравняем грабеж к уклонению от уплаты налогов, а хулиганство — к убийству. В эту игру можно играть бесконечно", — резюмирует Хавронюк.

Впрочем, по словам юриста, адвоката семей Небесной сотни Виталия Титыча, можно даже ни во что не "играть".

"Если в составе определенного преступления есть состав другого преступления, то оно может быть дополнительно квалифицировано как на стадии предварительной квалификации органами досудебного расследования, так и в дальнейшем это будет оценено судом", — объясняет Титич "Телеграфу".

И коррупционные преступления – не исключение. Уже сейчас их можно квалифицировать как госизмену без изменений в законодательство.

"Последствием коррупционных действий, в том числе, может быть вред государственным интересам в сфере обороны. И это может и должно быть дополнительно квалифицировано по статье 111 "Государственная измена". Например, факты коррупции в Минобороны нужно исследовать по их последствиям: люди на "нуле" не получили вооружения, не одеты и т. п. И по этим последствиям может быть уже дополнительная квалификация.

Уголовная доктрина требует квалифицировать деяния по его последствиям, а уже обязанность адвокатов доказывать, что такого субъективного состава преступления, как умышленные действия, направленные на подрыв обороноспособности государства, не было. При предварительной квалификации прокуроры и следователи должны квалифицировать преступление по всем совокупностям последствий. Поэтому очевидно, что у коррупции сейчас очень тяжелые последствия для обороноспособности Украины. И здесь не нужно что-то к чему-то приравнивать", — уверяет Титыч.

В самой диспозиции статьи 111 указано, что государственная измена, кроме всего прочего, это умышленно совершенное гражданином Украины деяние в ущерб обороноспособности и экономической безопасности государства.

Но чтобы соответственно квалифицировать, расследовать и эффективно рассматривать коррупционные дела в судах, нужно все, о чем говорилось выше: судебная реформа, изменения в УПК. Такой вот замкнутый круг.

Свой к своему за своим

Кроме усиления наказания, которое имеет целью формула "коррупция равна госизмене", в этой инициативе спрятана интересная неожиданность. Дела по госизмене — подследственность СБУ. А если коррупция — это госизмена, то и расследовать такие дела должно не независимое НАБУ, а СБУ, руководство которой назначает президент.

А теперь представим ситуацию: в Минобороны подтверждаются факты коррупции. А ведь министр обороны "свой" — квота президента (по закону), руководитель СБУ, который будет расследовать коррупцию в министерстве, также квота президента и тоже "свой". И что в такой ситуации можно рассчитывать на эффективное расследование?

Вопрос совсем не риторический, и не следует считать, что западные союзники ничего не понимают.

"Я обеспокоена последней инициативой президента Зеленского по борьбе с коррупцией. Я рассматриваю ее как попытку избавиться от политических оппонентов. Она не направлена на усиление существующих антикоррупционных институций как НАБУ и САП, а на предоставление значительных полномочий СБУ", — отмечала вице-председатель делегации Европарламента в парламентском комитете ассоциации Украина-ЕС Виола фон Крамон.

Так что выжигать коррупцию путем решений с признаками коррупции — идея откровенно странная. Не считая того, что передача подследственности несет и другие опасности.

"Можно сравнить так: есть профессиональные змееловы, а есть профессиональные тигроловы и те и другие люди мужественные и знающие свою работу, но стоит ли их менять местами, ведь есть огромная специфика расследования преступлений против основ национальной безопасности и коррупционных преступлений. И без должной специализации мы не сможем обеспечить эффективность расследований", — подчеркивает Хавронюк.

Более того, если "ответственной" за коррупцию станет СБУ, то рухнет вся архитектура антикоррупционных органов, которую с такими усилиями выстраивала Украина.

"Создается правовая коллизия. У нас доктрина реформирования уголовного законодательства, так называемого антикоррупционного, была направлена на то, чтобы создать специальные органы: НАБУ, САП. И мы последние 8 лет создавали эту всю антикоррупционную вертикаль", — резюмировал Виталий Титыч.