Украинцев в России судят за "акты международного терроризма". Как проходят процессы

В России на полную мощность работает судебная машина по делам, где фигурируют украинцы. И процесс над бойцами батальона "Азов", защищавшими Мариуполь, только верхушка айсберга. На скамье подсудимых один за другим оказываются жители оккупированных регионов, на которых "повесили" организацию актов международного терроризма.

В нескольких таких историях разбирался "Телеграф".

Полная изоляция как способ давления

С середины марта в Южном окружном военном суде в Ростове-на-Дону тянется судилище над Павлом Запорожцем – 32-летним ветераном АТО из Херсона. Это первое дело по статье "акт международного терроризма", дошедшее до рассмотрения в суде за период полномасштабной войны. Хотя применяется она в России с 2016 года и предусматривает ответственность за "совершение (или угрозу совершения) вне пределов РФ взрыва, поджога или других действий, подвергающих опасности жизнь, здоровье, свободу или неприкосновенность граждан России с целью нарушения мирного сосуществования государств и народов или направленных против интересов России". К примеру, таким образом была квалифицирована ликвидация главаря боевиков т.наз. "ДНР" Александра Захарченко и подрыв "Северных потоков".

С начала полномасштабного вторжения международный терроризм стали "шить" украинцам, задерживаемым на Запорожье и Херсонщине. В их числе и оказался Павел, похищенный в родном городе еще 9 мая 2022 года. Далее оккупанты действовали по стандартной схеме – пытали и избивали мужчину, чтобы получить нужные показания и в какой-то момент добились своего. После этого херсонца вывезли в Крым и "легализовали" — официально задержали и арестовали по обвинению в намерении устроить взрыв на мероприятиях в т.н. "день победы".

"Под давлением Запорожец признался, что "намеревался совершить террористический акт, в результате которого должны были пострадать российские военнослужащие и мирные граждане Украины и России, — рассказал "Телеграфу" Алексей Ладин — адвокат, защищающий крымских татар и украинцев — фигурантов политических дел. – Но на 9 мая даже "референдума" в Херсоне проведено не было, собственно, юридически это была территория Украины. И что там делали эти "мирные граждане России"? Возникают вопросы законности пересечения ими государственной границы. Кроме того, в городе действовал комендантский час, так что гражданских на улицах быть не могло. Таким образом, акция (установка растяжки в ночное время) могла быть направлена исключительно против российского военного патруля. То есть никакого теракта не было и не могло быть, идет война и мой подзащитный, скажем так, сопротивлялся агрессору".

Защита настаивает на том, что Запорожец был действующим военнослужащим и выполнял соответствующее задание, что является основанием для признания его россией военнопленным. Согласно положениям Третьей Женевской конвенции судебное преследование такой категории лиц недопустимо. Еще на подготовительном этапе процесса адвокат ходатайствовал о прекращении уголовного производства в отношении Запорожца, но суд его отклонил. Алексей Ладин констатирует: дело против Запорожца политически мотивировано и сфабриковано. С начала его рассмотрения в суде херсонец и его защитник отмечали незаконность его похищения работниками правоохранительных органов россии, а также сообщали о применении пыток. Кстати, определенным видом издевательств над украинскими заложниками можно считать и условия содержания, и полную изоляцию.

"В случае непризнания вины следователи обычно не позволяют пленникам не то что свидание с родными, а даже телефонные звонки. Хотя это предусмотрено в том числе федеральным законом о содержании под стражей, – говорит адвокат. – То есть это еще один из инструментов давления и, конечно, нарушение прав моего подзащитного".

В общем, и досудебное следствие, и сам процесс проводят таким образом, чтобы обосновать версию об "акте международного терроризма". Доводы стороны защиты не принимают во внимание, в частности, о необходимости допросить на заседании свидетелей, фигурирующих в материалах дела. Прокуратура настаивала, что достаточно письменных показаний, предоставленных ними на этапе расследования.

"На прошлой неделе было очередное заседание по делу Запорожца, но свидетелей снова не было, – отметил Алексей. – Прокуратура пообещала обеспечить их явку на следующее, назначенное на 12 июля. И здесь есть несколько вариантов, почему так происходит. Во-первых, эти показания могли быть получены с применением физического воздействия на тех лиц, кто их давал. Допускаю, что у стороны обвинения есть опасения, что в суде люди скажут что-то другое. Во-вторых, возможно, свидетели находятся в Херсоне, который возвращен под контроль Украины, или в крымских СИЗО и официально не оформлены".

Пытки голодом, током и побоями

Еще один украинец, дело которого рассматривает Южный окружной военный суд, – 32-летний Ярослав Жук из Мелитополя Запорожской области. Его оккупанты "взяли" 17 июня 2022 года – в день, когда на одной из центральных улиц раздался взрыв. Оккупационные власти подали его как покушение на "директора департамента образования Мелитополя" Елену Шапурову, хотя той даже рядом не было с местом чрезвычайного происшествия. Для семьи Жука это стало шоком, потому что он по делам ненадолго выехал из дома в рабочей одежде и больше не вернулся. Уже через час родных Ярослава навестили "люди в форме", провели обыск, забрали телефон и ноутбук мужчины и без объяснений уехали.

Через месяц на пропагандистских каналах появится видео сбивчивого рассказа Ярослава о подготовке покушения на чиновницу и участие в партизанском движении, которое "курирует СБУ".

"На этих кадрах Ярик совсем на себя не похож, он очень активный и харизматичный человек, а там едва шевелит губами, будто у него совсем нет сил, – рассказала его жена Марина Жук. – Видео все время прерывается, муж не может долго сформулировать фразы ".

Уже когда мелитопольца переведут в СИЗО во временно оккупированном Симферополе и за его защиту возьмется адвокат Алексей Ладин, станет известно, что признание именно в таком виде Ярослав дал после пыток голодом, жаждой, током и побоями. В конце концов оккупанты даже приписали мелитопольцу подготовку еще одного эпизода, якобы он имел в машине подготовленную для этого взрывчатку.

"Мой подзащитный не довел даже одну акцию до конца, ведь выбросил взрывчатку в окно и не активировал ее. Это произошло или невольно, или было сделано кем-то извне. Возможно, это была провокация ФСБ, – отмечает адвокат. – Второе устройство Ярославу подбросили, потому что в отличие от первого, он имеет поражающие элементы вроде шурупов, то есть от его применения могло быть много пострадавших. Кроме того, отличается пульт дистанционного управления. Когда Ярослава пытали в Мелитополе, ему давали подержать это взрывчатое вещество в руках, поплевать на пульт. И вообще это выглядит нереально: ездить по городу и разбрасывать взрывчатку, потому что каждая акция готовится отдельно, пути отхода тоже".

В случае с Ярославом защита отмечает: он — гражданское лицо, которое самоорганизовалось для сопротивления агрессору. Это позволяет также считать его комбатантом, настаивать на содержании в качестве военнопленного и прекращении уголовного дела в отношении него. Конечно, россияне с такими пояснениями на стадии досудебного следствия не согласились.

А на суде, начавшемся в июне, мелитополец в очередной раз заявил о пытках, теперь уже со стороны надзирателей Ростовского СИЗО, где он сейчас находится. По словам адвоката, от его подзащитного пытались добиться, применяя силу, знает ли он "еще кого-нибудь из националистов/бандеровцев/правосеков". Жалобы на такое отношение к подзащитному, а также ненадлежащие условия содержания Ладин направил во все возможные инстанции.

"Процесуальная проверка в следственном комитете продолжается, Жука опросили, провели медицинское освидетельствование, зафиксировали телесные повреждения, – отметил адвокат. – После обращения в Общественную наблюдательную комиссию по защите прав человека в местах принудительного содержания, прокуратуры, Уполномоченного по делам человека в Ростовской области Ярослава перевели в менее населенную камеру, выдали матрас, потому что до этого он спал на полу. Кроме того, работники изолятора заверили его руководство, что насилия больше не будет. Пока отношение изменилось".

Местный — означает "подпольщик"

В международные "террористы" россияне записали и пятерых мелитопольцев, суд над ними начался в Ростове в один день с 22 "азовцами". Из-за этого часть СМИ ошибочно отнесла их к защитникам Мариуполя. На самом же деле Владимир Зуев, Андрей Голубев, Игорь Горлов, Юрий Петров и Александр Жуков не участвовали в этой операции. Они находились в Мелитополе, где и были похищены оккупантами весной прошлого года якобы за то, что были причастны к операции по планированию взрыва в месте выдачи гуманитарной помощи. С фабулой фсбшники постарались, здесь и слежка за российскими военными, и сбор арсенала оружия, и изготовление "бомбы", и размещение её в красном ЗАЗ-1102, который и хотели взорвать в толпе местных жителей. Но довести до конца свой замысел горожане не смогли из-за того, что были разоблачены российскими силовиками.

Как видим, и здесь российская сторона в качестве потенциальных жертв теракта "нарисовала" мирных граждан, что позволило применить нужную квалификацию. Вражеские медиа назвали мужчин "мелитопольским подпольем", а как объединяющий фактор использовали "Союз участников АТО Мелитополя". На самом ли деле они в нее входили – неизвестно, но в "анамнезе" некоторых участников группы есть служба в армии, как, например, у Александра Жукова и Игоря Горлова. Юрий Петров – отставной военный, интересовавшийся исторической реконструкцией. Андрей Голубев лишь короткий период (с декабря 2020 по декабрь 2021) находился в составе пограничного отряда в Кирилловке, а до и после имел собственную школу боевых искусств, где учил детей кунг-фу. Владимир Зуев работал на предприятии, которое занимается интернет-связью, и входил в резерв местной теробороны. Но, в действительности, сделать "террориста" россияне могли из кого угодно, что подчеркивают правозащитники.

"Международными террористами оккупанты сделали многих, кто в Херсонской и Запорожской областях занимался волонтерством, имел проукраинскую позицию, проявлял мирным образом свою гражданскую позицию, — пояснил председатель Объединения родственников политзаключенных Кремля Игорь Котелянец. — А иногда люди, которые вообще себя не проявляли публично, но их разыскали по доносам коллаборантов и заключили в тюрьму только за то, что они бывшие атовцы, имеют опыт службы в ВСУ, хотя и на момент оккупации уже несколько лет были гражданскими. В классическом понимании — это политические заключенные, и с ними обращаются как и со всеми другими политическими: после задержания — пытки, чтобы они дали "признания", далее перемещение в Крым, а затем в Россию, где уже проходят судебные процессы".

И действительно, как и в других случаях, все члены т.н. "подполья", на время исчезали, родные не могли выяснить никакой информации о причинах их задержания или месте пребывания. А данные о них в публичном пространстве – на российских сайтах или в Telegram-каналах пропагандистов – появлялась только когда они уже себя оговорили. "Они работают по принципу: есть человек – статья найдется. Это просто ужас ", – говорит Ольга – жена Андрея Голубева. Она так же, как и родные "коллег" ее мужа по делу, не имеет возможности с ним общаться, поэтому новости о ситуации узнает преимущественно через российские СМИ.

В частности, медиа распространили информацию о том, что только один из "мелитопольского подполья" частично признал свою вину. Речь идет об Игоре Горлове, в гараже которого силовики якобы нашли начиненный взрывчаткой автомобиль, автоматы, гранаты и тому подобное. Но он отмечает, что "все оружие было для военных целей", а также вместе с Андреем Голубевым ходатайствовал, чтобы его признали военнопленным и применяли к ним нормы Женевской конвенции.

Правозащитники объясняют, что таким образом обвиняемые в терроризме пытаются повысить свои шансы на возвращение домой, потому что вопрос обмена гражданских заложников не урегулирован. Да и изменение статуса фактически не дает никаких гарантий, как и во всем, что касается России.

Кстати, во всех трех делах обошлось без жертв, и фактически все замыслы, даже если они были, не доведены до конца. Тем не менее, когда речь идет об "акте международного терроризма", то наказание одинаково сурово как для уже совершённой акции, так и только такой, которая планировалась, — 12-20 лет лишения свободы или пожизненное заключение.