"У меня не осталось ничего — ни квартиры, ни автомобиля, ни бизнеса, мы — бомжи": военный волонтер из Мариуполя Галина Однорог

Военный волонтер и общественный деятель Галина Однорог с началом полномасштабного вторжения активно помогала землякам, спасавшимся из блокадного Мариуполя через Запорожье, принимала участие в акциях в поддержку родного города в Польше. Об этом и о планах относительно проекта, который не даст европейцам забыть об ужасах войны в Украине, жительница героического города рассказала в интервью "Телеграфу".

"Я готовилась с 2014 года. А большинство мариупольцев за восемь лет привыкли, что рядом война"

– Вы начали помогать военным еще в 2014 году. Была ли с тех пор возможность сделать перерыв и выдохнуть?

- Вначале мы помогали добровольцам, потому что они на самом деле были голые-босые. Я сделала волонтерский координационный совет, но со временем поняла: помощь от людей – это хорошо, но когда заставим работать власть так, как надо, сможем делать больше. Мы тогда реализовали большой проект для аэроразведки. Написали письмо бывшему мэру Юрию Холубею, объяснили, что нужны камеры. Потом показали, как они работают, ему и губернатору в "Замке" в Широкино. В общей сложности 1 млн гривен было выделено из бюджета — это был первый такой случай! Мы проследили, чтобы все было использовано до копеечки.

Впоследствии создала до сих пор работающую ОО "Общественное движение Мариуполя". Мы занимались более серьезными темами, в частности, требовали от представителей ОБСЕ показывать в отчетах реальную картину с обстрелами.

А еще собирали материалы о строительстве Керченского моста, начиная с экологической экспертизы, доказывали, что сооружение будет оказывать негативное влияние на Азовское море. Также боролись против задержки судов, которые шли в Мариупольский порт, добивались освобождения пленных моряков. При этом я продолжала сотрудничать с военными, нашей 56-й отдельной мотопехотной бригадой.

Каждый раз я думала: все, нет сил, перегорела… Да и менялась власть, были определенные надежды на это. Но все время находилось за что-то бороться. Тем более когда ты на войне восемь лет, а она перешла в фазу, когда никто не хочет ничего видеть и слышать.

- Как реагировали жители Мариуполя на заявления о возможном превращении войны в полномасштабную? Готовились ли вы лично к такому сценарию?

– Я к этому готовилась с 2014 года. А большинство мариупольцев за восемь лет привыкли, что рядом война. Чтобы вы понимали, обстреляли Сартану, мне об этом сообщили военные, когда давала интервью в кафе. Подошла к администрации, говорю, объявите о том, что произошло, что есть погибшие, может, у кого-то там родные… Но мне отказали. Сколько раз я поднимала вопрос о бомбоубежищах – поддержка была от единиц. Остальные хотели, как говорится, хлеба и зрелищ, потому что все думали, что на таком этапе конфликт и останется.

– Вы 24 февраля были уже не в городе. Выехали, как писали в социальных сетях, накануне. Планировали возвращаться?

- В Мариуполе я была последний раз 19 февраля, хоронила маму, которая до этого долго болела. Оттуда поехала в Киев, где нашла работу, планировала через два месяца вернуться. 24-го мне с утра позвонила корреспондент The Daily Beast Анна Немцова, которую знаю с 2014-го. Первые ее слова были: "Гала, где твои дети и где ты?" Я говорю: "Какая война?" А она: "россия бомбит Украину!" Я набрала дочь, она пограничница и осталась в Мариуполе, говорить она уже не могла, их вызвали в часть. Конечно, у меня болела душа за нее. Первое время был шок. Когда он прошел, пошла к местным волонтерам, мы наладили приготовление пищи для терробороны – делали по 500 порций в день, развозили на позиции.

"Все делала на автомате, потому что дочь была в окружении"

– Вас удивило, что Мариуполь очень быстро оказался в осаде?

- Да, я не понимала, как россияне через несколько дней дошли до Мариуполя. Но как все трудно, осознала не с ходу. Потому что была связь, были какие-то запросы о помощи. Единственное, что военные, когда узнавали, что дочь там, говорили: "Это п…ц!" А я думала, да что же такое? Когда дошло, что город окружен полностью, решила уехать в Мариуполь. Рая Шматко – волонтер, у которой я несколько дней ночевала, меня остановила, потому что я хотела прямо в тот момент идти на трассу, искать машину. Наконец села на первый поезд, шедший из Киева в Запорожье, это было, кажется, 3 марта.

- И там вы оставались некоторое время, потому что уже не было возможности попасть в блокадный город?

- В Запорожье я обзвонила всех своих – военных капелланов из Мариуполя, которые были там, знакомых бойцов, командиров. Мне сказали, что создается штаб обороны, там все наши из 56-й ОМПБр. Я пришла туда и говорю, что хочу в Мариуполь. Зам по тылу меня взял, одел в военную форму с шевронами и говорит: "Хочешь — поезжай! Другой одежды у тебя нет, а увидят так, по крайней мере, сразу расстреляют, хоть в плен не возьмут и не будут пытать".

– Вас это отрезвило?

– Нет. Искала другие пути. Но тут как раз один из комбригов из Мариуполя, который был комендантом города, предложил стать советником главы областной военной администрации. Сказал, делай, что умеешь – занимайся потребностями теробороны. Ребята принесли список транспорта, находившегося на балансе у местных предприятий. Вижу, отдали ненужный грузовик, а у них есть и УАЗики, и "Нивы Шевроле". Звоню, представляюсь… За день таким образом семь машин собрала. Но все это делала на автомате, потому что дочь была в окружении. Это трудно — слышать от ребенка вопрос, закроют ли им небо, будет ли подкрепление, когда ты знаешь, что этого не будет и ничем не поможешь.

Именно в это время был последний разговор с отцом. Я же родилась на Кубани в станице Должанской, половина которой говорит по-украински, потому что происходит из полтавских казаков. Так вот, он пожаловался на плохое самочувствие, спросил, как мы. Я ему говорю: "У меня ничего не осталось – ни квартиры, ни автомобиля, ни бизнеса, мы – бомжи. Из вашего Ейска каждые 15 минут летят на Мариуполь самолеты, сбрасывают бомбы и на твою внучку. А он мне: "Я тоже слышу, как нас бомбят из Украины". — "Папа, наверное, я буду самой счастливой, когда дождусь, когда наши самолеты это будут делать", — ответила ему на это.

- Как дочери удалось вырваться из Мариуполя?

– Где-то 16-17 марта она получила приказ от командования выходить с "Азовстали", где они находились. Вместе с другими девушками сожгли документы (до сих пор без военного билета, удостоверения УБД), переоделись в гражданское. За ними приехал муж коллеги на собственной машине, и они отправились. Несколько дней были в пути, преодолели 18 блокпостов, каким-то чудом добрались до Запорожья. После короткого отдыха дочь продолжила уже здесь выполнять задачи, пока в мае погибли ее командиры. Это был очередной стресс для нее, она начала сильно заикаться, лечилась в больнице. Сейчас она в Киеве, в организации "Женщины из стали" занимается пленными пограничниками.

В те же дни начали массово уезжать мариупольцы. Я все время проводила в "Эпицентре", где был создан волонтерский штаб. У меня телефон был "красный", потому что куча людей знала номер. Всем рассказывала, как уехать. Первоначально был один маршрут через Мелекино, оттуда на Мангуш, Бердянск. Затем второй, третий. Запомнилась женщина. У нее с сыном на глазах в Мангуше убили мужа, а ей выбили зубы. Она провела месяц в Бердянске, потом добралась до Запорожья и сказала: "Я хочу за границу! В этой стране жить больше не хочу!"

"Когда ехали мариупольцы, был запах костра, пороха и трупов"

- Многие мариупольцы выражали такое желание уехать из Украины?

- Да, многие хотели все забыть и не возвращаться. И все как один, кто узнавал, подходил, обнимал, говорили: "Галочка, нашего города больше нет!"

Сколько я увидела за эти недели! Машины были прострелены, разбиты, одна сломалась, другая ее тянет. В салон набивалось по 7-8 человек, кошки, собаки – все забирали не вещи, а домашних животных. Я даже тогда не могла делать фото, потому что это такое человеческое горе! Мы людей кормили, устраивали на ночь, отправляли дальше по Украине и за границу. И тогда в "Эпицентре", когда ехали мариупольцы, был запах костра, пороха и трупов… Это страшно!

- В общем, люди уезжали собственными силами. Можно ли сказать, что на уровне государства по эвакуации были недоработки?

– Орки в большинстве не пропускали колонны централизованно. Мариупольцы ехали сами, волонтеры вывозили, давали на блокпостах сигареты, деньги – все, что угодно, чтобы пропустили людей. Для некоторых это закончилось пленом. К примеру, нашего Костю Величко вместе с другими водителями арестовали на блокпосту, держали в Еленовке Донецкой области.

Но меня возмутил пост вице-премьера Ирины Верещук со словами "сегодня счастлива", когда эвакуировали первых гражданских из "Азовстали". Спросила в комментариях, почему нет ни слова, что 36 человек не прошли "фильтрацию". Второй раз – то же самое. Помните, тогда девочку 4 года разлучили с мамой. И вот должна приехать очередная колонна в "Эпицентр", и, чтобы мы не задавали вопросов, вывели роту полицейских с автоматами, хотя такого за два месяца ни разу не было. Меня задержали возле туалета, потому что у меня не было удостоверения (осталось в сумке в штабе), а уже был комендантский час. Я набрала Павла Карабуту – начальника областной полиции, с ним вышел такой диалог: "Вы же знаете, что я советник губернатора? – Да. – Вы же знаете, что имею право ездить круглосуточно? – Знаю, Галина, я вас очень уважаю, но полчаса подождите в райотделе, потом вас увезут, куда захотите". После этого я написала заявление, потому что дальше не могла сотрудничать с такой властью.

- Но помогать не прекратили?

- Центр волонтерский на тот момент работал слаженно, присоединились многие общественные организации, церкви. При этом гуманитарная помощь, которая поступала централизованно отовсюду в Запорожскую область, впоследствии куда-то делась. И все, что получали люди в "Эпицентре", — это была заслуга волонтеров. При этом их даже не благодарили, а орденами награждали вообще местных чинуш. Недавно в их кабинетах прошли обыски, потому что оказалось, что значительная часть помощи разворовывалась. Надеюсь, что виновные будут наказаны и НАБУ доведет это дело до конца.

Когда поток выезжающих мариупольцев уменьшился, я поехала в Польшу, где познакомилась с очень мощными волонтерами из организации Sun of Ukraine. Они дважды в день проводят в Кракове акции в поддержку нашей страны. Так что я к ним присоединилась. И как раз тогда стало известно, что планируют судить азовцев в Мариуполе, варят для этого клетки. Мы совершили серьезную акцию протеста под российским посольством, офисом Красного Креста, другими учреждениями, привлекли прессу. Вот так я отдыхала.

"Те, кто сотрудничает с россиянами, должны нести ответственность"

- А что вас еще больше поражает из того, что происходит в Мариуполе сейчас: строительство домов фактически на костях вместо разрушенных или выступления местных жителей на ТВ, которые радуются "освобождению"?

– Все ожидаемо. Единственное – радует "война" между кланом Пушилина, который хочет видеть Мариуполь в "ДНР", и Иванова (это некий "народный мэр"), выступающий за присоединение к россии. Чем больше они будут воевать между собой, тем меньше нам будет работы. Что касается людей, которых показывают российские каналы, на все это просто не стоит обращать внимания. Они зомбированы, как мой отец, который в 2014-м отказался переехать к нам в Мариуполь, потому что у нас здесь бандеровцы. А я его заверила: "Понимаешь, главная бандеровка в городе – твоя дочь Галина Однорог". Потому что я и в расстрельных списках "ДНР" есть, и вознаграждение за меня в Мариуполе обещают, и звонят мне до сих пор с угрозами.

То есть эти люди в вакууме, они не знают, что происходит в Украине, и они не могут быть нормальными после того, что пережили. Конечно, сотрудничающие с россиянами должны нести ответственность. Но простых людей, которые там выживают, получают пайки, пытаются работать, их нельзя осуждать, их надо будет лечить.

- Вернетесь ли вы в Мариуполь, когда город снова будет под контролем Украины?

– За последние месяцы я была на Днепре, на Висле, приехала только из Хмельника, где было какое-то озеро. Но я хочу на свое Азовское море, лучшее в мире, без которого я не могу жить. И я 1000% вернусь в свой город! Я хочу побывать на могиле мамы, бабушки, своих родных, посмотреть, что там с моим жильем, хочу ходить по родным улицам! Я не знаю, буду ли там жить, но должна иметь возможность в любую минуту сесть и приехать в свой родной Мариуполь. И я для этого сделаю все от меня зависящее!

В ближайшее время, в частности, в планах реализовать в Европе проект "Я Мариуполь! Я Азовсталь!". Делаем это сейчас с властью, "Женщинами из стали". Это будут города во Франции, Британии, Польше, Германии, Австрии, Швейцарии, где есть наши люди, поддерживающие Украину организации.

Мы хотим показать, каким был наш Мариуполь и во что его превратили россияне. Будем напоминать о том, что хоть на днях освобождены 215 наших ребят, еще много остается в плену и азовцев, и бойцов других подразделений, гражданских. Мы будем говорить: "Люди, смотрите, если вы нам не поможете, завтра не будет Украины, а послезавтра вас. У вас так же не будет дома, и вас не будет беспокоить цена на газ, как она не беспокоит сейчас меня, потому что я потеряла все и стала беженкой в собственной стране!"