Сергей Сивохо: "Я думаю, что Зеленского подставляют"

В интервью "Телеграфу" Сивохо рассказал, будет ли советником нового министра по делам временно оккупированных территорий Ирины Верещук, каким видит возвращение Донбасса и почему считает, что президент Владимир Зеленский оказался в опасной ситуации.

– На днях в интернете появились ваши фотографии с новым министром реинтеграции Ириной Верещук. Вы будете её советником? Что это была за встреча?

– С тех пор, как я был советником секретаря СНБО, у меня не самое позитивное отношение к этой должности. Должность советника больше обязывает, потому что ты являешься представителем какого-то органа и за непонятные действия этого органа потом должен отвечать. Представляете, если бы я сейчас оставался в должности советника секретаря СНБО, сколько бы ко мне было вопросов? Так что все происходит так, как должно. 

С Ириной Верещук мы знакомы давно. Я уверен, что её новая должность не случайна. Ирина Андреевна правильно понимает вопрос возвращения Донбасса – так, как он был сформулирован президентом в самом начале. Кроме того, она женщина, а женщина у нас всегда миротворец. 

Во время беседы мы обменялись мнениями, я предложил любую помощь, которая будет способствовать возвращению наших людей и территорий. Мы поделились своими наработками, в частности, по переселенцам, по экономической и гуманитарной стратегии. Считаю эту встречу началом нашей совместной плодотворной работы. 

– Инициатором встречи были вы или она?

– Мы. Мы – это команда Национальной платформы примирения и единства и участники межфракционного депутатского объединения (МФО) «НППЕ» в Верховной Раде. В МФО было 33 народных депутата, включая Ирину Верещук. После ее ухода на должность министра в объединении осталось 32 парламентария.

– Вы сказали, что Верещук может стать миротворцем. Вы прогнозируете, что после Резникова стратегия по реинтеграции сильно изменится?

– Я надеюсь, что стратегия изменится. У нас были хорошие отношения с Алексеем, но то, что он предлагал по Донбассу в последнее время, тяжело было назвать реинтеграцией. Из последнего – тот самый "законопроект о переходном периоде", который был предложен министерством. Он вызвал негативную реакцию со всех сторон – как с нашей стороны, так и со стороны людей с неподконтрольных территорий. Как со стороны грантоедов, так и со стороны радикалов. В том числе на него негативно отреагировали и россияне. Но самое главное, что его жёстко раскритиковала Венецианская комиссия, которая озвучила ряд замечаний к законопроекту.

Когда законопроект МинРеинтеграции был предложен общественности, мы его прочли и ужаснулись. Там не было ничего похожего на реинтеграцию и возвращение людей. Законопроект написан с точки зрения победителей над неподконтрольными территориями. Наша команда совместно с академическим сообществом, опираясь на мнения жителей Донбасса, наработала ряд правок и высылала в МинРеинтеграции. Никакой реакции и ответа на это не последовало. Тогда мы решили разработать альтернативный законопроект "о переходном периоде". Мы его разрабатывали и обсуждали более полугода, мы выезжали в Донецкую и Луганскую области и там обсуждали его с людьми на местах. Итоговый документ глава МФО Виктория Гриб зарегистрировала в Раде 31 августа.

И в сентябре, когда делегация Венецианской комиссии приезжала в Киев, нас пригласили на встречу, потому что заинтересовались нашим альтернативным законопроектом, который прописан очень толково. Встреча продлилась больше положенного времени. В результате Венецианка запросила полный пакет документов для изучения. И недавно, недели две назад (интервью записывалось 12 ноября 2021 года — Ред.), Венецианская комиссия опубликовала свою негативную оценку законопроекта МинВОТ. 

– А чем сейчас занимается ваша Платформа примирения и единства?

– Установлением мира. Мы боремся за сердца и умы людей, которые сейчас живут на неподконтрольных территориях. Мы хотим вернуть людей, а потом и территории. 

Три наших основных направления: "Линия жизни" – это линия соприкосновения и прилегающая к ней территория. Это всестороння помощь людям, которые живут в войне: медицинская, гуманитарная, помощь в восстановлении жилья и другая. Диалог. Мы пытаемся поддерживать диалог с людьми по ту сторону линии соприкосновения, с нашими гражданами Украины, которые, мы надеемся, временно, находятся там. Объединение. Мы продолжаем разрабатывать и дополнять нашу Гуманитарную Стратегию Воссоединения Украины. Наш девиз – вернём людей, а потом и территории. Нам нужно сделать всё для того, чтобы людям из неподконтрольного Донбасса было куда возвращаться, мы должны создать все условия для этого. 

– А какие политические силы вас поддерживают?

– Нас должны поддерживать все политические силы, которые выступают за мир, за единство и примирение. А сотрудничаем мы практически со всеми. В МФО "НППЕ" в Раде – представители почти всех фракций парламента. Глава нашего МФО – внефракционный народный депутат Виктория Гриб, она из Луганской области, а замглавы объединения – народный депутат от "Слуги народа" Святослав Юраш, он со Львовской области. Мы часто приглашаем депутатов на линию соприкосновения, и у нас в объединении все депутаты, независимо от места рождения и фракции, которую они представляют, умеют находить коллегиальные решения. Нет в МФО только представителей "партии войны" – "Европейской солидарности". 

– Вашу платформу поддерживает Ринат Ахметов? В медиа появлялась такая информация, и в МФО есть люди, которых с ним связывают.

– Мы были бы не против, если бы нам помогали. Мы открыты для сотрудничества со всеми, кто за мир. 

Наши скауты постоянно работают и в Донецкой, и в Луганской области, мы всегда держим связь с людьми, которые живут в "серой зоне". Мы знаем, куда именно нужно направить эту помощь, в каком виде она должна быть. Мы работаем. А те, кто хочет помочь, обращайтесь, мы всегда на связи. 

Наша Платформа в данном случае выступает коммуникатором между людьми и теми, кто готов помочь, даже анонимно. 

– А вы с Платформой рассматриваете для себя возможность похода в парламент на следующих выборах?

– Мне не сильно нравится то, что сейчас происходит в Раде, да и вообще всё наше политическое устройство. Но если в этом будет необходимость и если увидим, что в парламенте нужна такая сила, то мы будем готовы к этому.

– Согласны ли вы с теми действиями власти по реинтеграции Донбасса, которые сейчас происходят? Каким вы видите этот процесс?

– Я уже сказал о "законопроекте о переходном периоде" от МинВОТ, который является ярким выразителем того негатива, который может случиться. Мы в нашем альтернативном законопроекте объединили почти все, что направлено на мир. Если бы Верховная Рада приняла наш вариант, то это было бы серьёзным шагом вперёд. 

Сейчас важное направление работы Платформы – это Гуманитарная Стратегия Воссоединения Украины. Такая стратегия разработана впервые в Украине. В нашей Стратегии пять блоков: "Преодоление социального отчуждения" — в общем и целом речь идёт о восстановлении социально-экономических связей и избирательных прав жителей неподконтрольных территорий. "Защита наиболее уязвимых социальных слоёв и групп" — это запуск госпрограммы лечения пострадавших в результате боевых действий, оформление статусов инвалидов и "детей войны", запуск программ восстановления и строительства жилья, льготного налогообложения. "Преодоление последствий конфликта" — тут речь идёт о создании при Кабмине Совета экономического восстановления Донбасса и создании специального Фонда, о снятии социально-экономической блокады, определении территорий приоритетного развития на Донбассе. "Возвращение доверия" — это формирование консенсуснойгуманитарной политики, принятие закона об амнистии и других. "Восстановление единства" — тут речь идёт о культурной автономии на Донбассе, информационной политике единства в СМИ, организации "горизонтального диалога" между различными социальными группами регионов Украины.

Цель нашей Стратегии не только разрешить существующий конфликт, а и предотвратить, не дай Бог, будущие, чтобы такие ситуации вообще не возникали. Вместо слов "Схід і Захід разом", которые все повторяют как мантру, нами разрабатывается реальная гуманитарная стратегия. Мы обсуждали ее и в Донецкой, и в Луганской областях, и в Киеве. У нас намечены поездки в Винницу, Прикарпатье. Вообще вся Украина. Нам очень важно мнение людей. Но так как сейчас почти вся страна находится в "красной зоне", приходится организовывать мероприятия в режиме онлайн. 

– То есть основной уклон на гуманитарное взаимодействие?

– Да.

– К каким категориям граждан, по вашему мнению, стоит применять амнистию?

– В нашем законопроекте есть раздел, посвящённый амнистии. Не попадают под амнистию только те люди, которые совершили преступления против человечности, то есть палачи, те, у кого руки в крови. И тут мы немного согрешили против Минских соглашений, потому что там указана полная амнистия. 

Мировой опыт показывает, что полной амнистии не существовало нигде, хотя она и была заявлена, как, например, в Колумбии, но там до сих пор эта проблема не решена. Мы были на Балканах и изучали опыт не только с одной стороны – хорватской, как наше министерство. Мы были в Сербии, Косово, Македонии, Черногории. Никто не смог учесть все нюансы, и нынешнее обострение ситуации там тому подтверждение. 

А в законопроекте МинВОТ подлежит осуждению такое количество людей, что это невозможно представить. Даже если ты платишь коммуналку там, то, по их формулировке, это спонсирование терроризма. То есть все госслужащие, которые там должны работать, чтобы содержать себя и семью, по их логике, должны быть наказаны. Я считаю, что это неправильно.

– Это очень чувствительная тема для тех, кто уехал оттуда и уже проживает здесь…

– Наш законопроект прописан так, что мы сначала возвращаем людей, а потом и территории. А действие законопроекта МинВОТ начинается тогда, когда мы заходим на неподконтрольную территорию и сразу отправляем всех под следствие, выборов не проводим и мнения людей не учитываем. В общем, начинаем себя вести, как оккупанты. 

А наш документ начинает работать с даты его принятия, и в первую очередь запускаем процесс конвалидации всех документов. На встрече с Ириной Верещук мы обсудили, что будет хорошо, если организовать с Министерством юстиции порядок того, как будет проходить конвалидация документов, которые там выдаются. Надо прописать весь этот механизм. При этом мы продолжаем выплачивать пенсии и соцвыплаты. Начинаем готовиться к выборам на тех территориях. То есть мы начинаем потихоньку возвращать людей в юридическое и социальное пространство Украины, потому что они там совсем оторваны от нас. 

Что касается выборов – я предлагаю их проводить дистанционно уже сейчас. А мне говорят, что это невозможно. Россия уже показала, что это возможно. В РФ видят, что мы в этом вопросе не двигаемся совсем, и они взяли и провели там выборы в Госдуму. 

– Но была же информация, что их фактически насильно свозили на выборы.

– А как вы думаете, люди, которые сидят в войне, не хотят съездить в Ростов или Таганрог? Я думаю, что они нормально относились к этому. Возможно, имели место быть перегибы на местах: начальники коллективов пытались выслужиться перед вышестоящим руководством, ректоры "рекомендовали" студентам проголосовать. Всё происходило, как, впрочем, и у нас. Тем более, это относилось к тем людям, у кого были российские паспорта, а это приблизительно 600 тысяч жителей неподконтрольного Донбасса. 

Вопреки этим процессам очень крутое заявление сделал президент: он сказал, что "если вас вынуждают обстоятельства, то получайте российский паспорт. Когда придёт Украина на ту территорию, то вы достанете свой украинский паспорт". И это один из самых мощных сигналов нашим гражданам со стороны нашей власти.

– То есть вы считаете, что выборы в электронном виде помогли бы реинтеграционному процессу?

– Да. Когда были выборы в 2019 году, то были организованы специальные пункты для ВПЛ (временно перемещенных лиц — Ред.), чтобы отметиться и проголосовать. И люди с неподконтрольных территорий приезжали, чтобы отдать свой голос. Там активное население, и оно хочет участвовать в политической жизни Украины. Есть люди, которые приезжают сюда, отмечаются как переселенцы и уезжают обратно. Но мы не должны забывать, как много людей уехало оттуда, и потом, не встретив никакой поддержки тут, вернулось обратно. Потому что там хотя бы есть жилье. А здесь не было и нет ничего. 

Но Ирина Верещук как раз презентовала программу по строительству жилья для ВПЛ. И мне нравится общая тенденция, потому что она сказала, что будет этим заниматься. Я уверен, что в этом вопросе будет прогресс. 

– По поводу выборов. А нет предохранителей от того, чтобы в результате этого процесса в парламент не прошли сепаратисты, люди, связанные с Россией?

– А вы слышали, как Арсен Аваков сказал об этом: "Победят местные, пусть Бог простит, сепары. Меня это устраивает. Это будет в рамках законов Украины". 

Я вообще не понимаю смысла выражения "голосование под дулами автомата". Любое голосование – сугубо тайное дело. И, кстати, в этом контексте было позитивное заявление секретаря СНБО Алексея Данилова. Он сказал, что дано задание Министерству цифровой трансформации разработать систему для обеспечения конституционных прав жителей неподконтрольных территорий. То есть люди, пересекая КПВВ, должны иметь цифровой доступ ко всем органам власти, вплоть до президента. Уже думают о цифровом общении с людьми оттуда. Это круто.

– Кстати, по поводу СНБО. Как оцениваете деятельность этого органа после своего ухода?

– Я вообще не понимаю, как такой человек, как Данилов, может так реагировать на то, что происходит на Донбассе. Он сам родом из Луганска. Почему он не предпринимает никаких нормальных шагов, чтобы вернуть Донбасс, я не понимаю. У меня была информация, что он очень не хотел оставаться секретарем СНБО, когда Совет решили наделить последними скандальными полномочиями. Но его, видимо, уговорили, а сейчас он, как видим, вошёл во вкус.  

Но больше всего в этой ситуации меня беспокоит то, что решения СНБО подписывает не Данилов, а президент.

– А что именно вас тут беспокоит?

– Я думаю, что его подставляют. 

– Вы полагаете, он не понимает, что происходит?

– Я не понимаю, в каких условиях он сейчас находится. И повестка может формироваться окружающими его людьми в их пользу.

– А у вас сейчас есть личное общение с президентом?

– С Владимиром Зеленским у меня своя личная долгая история. Общался с ним пару месяцев назад. Сейчас наше общение не в том объёме и не всегда в тех условиях, в которых хотелось бы. Но "спасательный шнур" с президентом у меня есть.