Если мы не освободим Мелитополь, государства Украина не будет, — мэр Иван Федоров

Мелитополь называют воротами в Крым. С первых дней полномасштабного вторжения город находится в оккупации, но в Украине часто говорят, что именно его освобождение поможет перекрыть сухопутный коридор на аннексированный полуостров. Логистическое значение города – колоссальное, там есть и авиабаза, и железная дорога, и пересечение автомобильных дорог.

Уникальность города и в том, что его мэр Иван Федоров отказался сотрудничать с оккупантами и его пришлось освобождать из плена. Сейчас команда Федорова продолжает работу на свободной территории и готовит планы по возвращению в город.

В интервью "Телеграфу" Иван Федоров рассказал о концепции будущего не только для Мелитополя, но и для всего юга, о примирении жителей и первых днях полномасштабной войны.

"Мы должны зачищать всех предателей и шпионов"

– Начнем с болезненного. Как так получилось, что Мелитополь был захвачен в считаные дни? Готовился ли город к обороне и как оцениваете уровень этой подготовки?

– Я не могу комментировать военную подготовку – не моя зона ответственности. Мы, как гражданские, отвечали за формирование теробороны. К моменту вторжения тероборона на территории Мелитополя была максимально сформирована.

Но она не была готова к обороне города. Почему так? Я надеюсь, что мы вместе сможем найти ответ.

Мы были в постоянной коммуникации с военными. На базе Мелитополя находился один из стратегических объектов юга нашего государства – авиабаза. И до 24 числа, и сейчас мы в постоянной коммуникации с командиром этой базы, он мой друг. Вопрос, почему так быстро захватили город, волнует и меня. Я точно знаю, что этот вопрос волнует и президента Украины, на совещаниях он об этом говорил. Но я уверен, что ответ на этот вопрос мы получим после нашей Победы.

Сегодня мы не имеем права искать внутреннего врага, а должны зачищать всех предателей и шпионов.

– Вы для себя лично знаете, что произошло на юге?

– Да, знаю. Месяц назад дал официальные показания на этот счет. У меня есть ответ, кто виноват. Я думаю, что речь идет не об одной фамилии. Но я не имею права обвинять. Только давать показания о людях, которые, на мой взгляд, дали возможность россиянам легко зайти на мою территорию.

– Есть мнение, что россия быстро получила преимущество только там, где была измена. В Херсоне, например, СБУ уехала в первый день. В Мелитополе была измена? Высшего руководства силовых органов, например.

– Нет. В Мелитополе была уникальная ситуация. Россияне ожидали, что мэр им вынесет ключи, депутаты споют гимн россии, жители будут аплодировать. Но они получили отказ мэра, который сказал, что готов сотрудничать только если украинский флаг будет на центральной площади. Ни один из заместителей городского головы не согласился сотрудничать. Даже после того, как меня забрали в плен. Только один из 12 руководителей коммунальных предприятий согласился сотрудничать. И ни один из директоров детских садов или школ не согласился. Начальник полиции выехал, начальник СБУ выехал. Для меня это лучшая оценка того, что происходило в Мелитополе.

Для меня лично все было понятно с Балицким (бывший нардеп от запрещенной партии "Оппозиционный блок", ныне – гауляйтер Запорожья Евгений Балицкий. – Ред.).Мы с ним в противостоянии с 2014 года. Было множество сигналов силовым структурам, что это "консерва". Что этот человек насаждает российские нарративы. Мы понимали, что он может быть тем, кто возглавит движение пророссийских сил. Но он точно не имел влияния на город.

В 2020 году у нас прошли выборы. Балицкий из 42 депутатов горсовета получил всего четыре. Поэтому, по-моему, измены в городе не было. Коллаборантом стал глава ГСЧС, но я для себя могу объяснить, почему он предал. Хотя он за это должен отвечать.

– Если уж мы вспомнили… Как перед вторжением себя вели Данильченко, Балицкий и другие коллаборанты? Вспомните последние дни.

– Мы за ними не следили. Наша команда воюет с Балицким с 2014 года. Это было бурное время. Гиркин едет через Мелитополь, пытается поднять флаг. Мы заходим в управление города 28 февраля, а на четвёртое или пятое марта был намечен митинг "русской весны". Через два месяца Балицкий качает тему 9 мая. Георгиевские ленты, ветераны — для нас это стало четким идентификатором, что если мы эту дрянь не прибьем политически, то пророссийское движение продолжится. Каждый год он терял свое влияние.

В 2022 году, наконец, у нас состоялся 5-тысячный митинг с украинскими флагами.

– Почему оккупанты превратили Мелитополь в "образцовый советский городок" с "9 мая", Судоплатовым и т. п.?

– Мелитополь – один из лучших примеров реформы местного самоуправления в Украине. Мы за последние годы, договорившись с нашими иностранными партнерами, проинвестировали город на более чем полтора миллиарда гривен.

Сделали лучший роддом в регионе, построили бассейн, ледовую арену. Мы сделали лучший пример интеграции в европейское общество.

А россиянам важно было сбить этот дух. Их задача – разрушать.

"Нужно дать возможность жителям вернуться домой"

– Какая обстановка сейчас в городе? Насколько велико партизанское движение? Недавно всех всколыхнула новость об убийстве двух подростков в Бердянске, и, судя по всему, это не единичный случай.

– Это лишь один случай, о котором все узнали. Ранее они похитили пять человек из Мелитополя, которых пытаются судить в Ростове. Неделю назад вышли комментарии, что эти люди якобы дают показания о какой-то связи со мной, что я им передавал взрывчатку, учил их. Такими действиями они пытаются показать, что всех, кто оказывает сопротивление, они уже поймали.

Большое ли сопротивление в Мелитополе? Я скажу так: все, что происходит в Мелитополе, очень хорошо известно. Во многих случаях это сопротивление было налажено именно местными властями. Хотя частично, к сожалению, россиянам удается его ломать.

– Об организации обороны – местные жители рассказывают, что 24 февраля военкомат был закрыт. Оружие не выдавали или тянули с выдачей. Насколько это отвечает действительности?

– Не могу сказать, была ли открыта дверь военкомата. Мне на тот момент это было не очень интересно, потому что все сопротивление концентрировалось на теробороне. И руководитель теробороны Александр Зуев в тот момент объявил максимальную мобилизацию. Тогда под ружье должны были стать, если я не ошибаюсь, до 400 человек. К обеду под ружье стало 200-250 человек.

Оружие им было выдано. Не так быстро, как хотелось бы, но они получили оружие. В подтверждение этих слов скажу, что наша тероборона в 15:00-16:00 приняла первый бой в 6-7 километрах от Мелитополя, повредив первую БМП россиян.

– Какая обстановка в городе после ударов по Чонгару и попытки бунта пригожина? Обсуждает ли военное командование с вами планы освобождения города?

– Есть задача военная и есть задача гражданская. Нашей командой разработан план первоочередных действий после деоккупации.

Первая составляющая – это первые 30 дней после деоккупации. Мы должны дать возможность жителям вернуться домой. Мы рассматриваем разные составляющие: наличие воды, электричества. Вторая составляющая – это примирение людей. Сегодня те, кто остался в Мелитополе, считают тех, кто уехал, предателями. А тех, кто остался, люди считают коллаборантами.

У нас до вторжения жило 110 национальностей, не было никаких конфликтов на межнациональной почве. Но сейчас все сложнее. Построить новое общество после освобождения – это трудная задача.

– Опишите свой план примирения в нескольких пунктах.

– Мы изучали опыт Югославии – нам не подошел. Изучали другие войны — тоже опыт не работает, потому что у нас своя ситуация.

Если по пунктам, то первый – это церковь. С помощью церквей мы должны делать пункты примирения. Наши пасторы в Мелитополе проводили службы до середины лета 2022 года. Второй пункт – это образование. Сейчас россияне вносят огромный вклад в зомбирование наших детей, забирают их в "лагеря", где занимаются пропагандой.

Имеем ли мы право называть предателем ученика, который побывал в лагерях, который поет гимн россии? По-моему, нет. Мы должны сказать, что его ввели в заблуждение. Родителей его нужно рассматривать отдельно, но ребенка — точно нет.

Сегодня мы проделываем большую работу в кооперации наших университетов с европейскими, поэтому имеем право давать ребенку альтернативу, возможность посмотреть, как живет европейское общество. Образование – это то, благодаря чему мы будем интегрировать наших детей в украинское общество.

Третий пункт – это объединение вокруг будущего. Я не хочу возвращаться в тот Мелитополь, который был, я хочу сделать его лучше. Есть работа, которую мы проводим с международными институциями, когда мы говорим о стратегии развития приазовского региона после деоккупации.

– О чем идет речь?

– Есть пять критериев, по которым должен развиваться наш регион.

Мы одни из лучших в развитии зеленой энергетики.

Наши курорты за 2021 год посетило более 5 миллионов человек.

Третий критерий – мелкое машиностроение. В Мелитополе в советское время было 12 машиностроительных предприятий. Есть мелитопольские предприятия, производившие детали на Ford, Mercedes. И сегодня есть окно возможностей снова начать это развивать.

Четвертый – через призму образования развивать IT-технологии.

Пятое — агронаправление.

Вокруг такого развития региона мы должны объединять и примирять людей.

– Вы с командой разрабатываете планы восстановления города после деоккупации. Но город по факту не поврежден. На какие данные вы опираетесь? Что закладываете в расчеты?

– Восстановление города – это не о восстановлении школы или подъезда. Это восстановление региона.

Ни один человек пока не может сказать, каким мы увидим город по возвращении.

Когда мы говорим об интеграции Мелитопольского Таврического государственного агротехнологического университета со шведским университетом Упсалы, то это о будущем и о восстановлении.

- Вы интересно говорите об ответственности учеников. Рассматривая проблему коллаборантов, кто должен отвечать? Например, учителя, которые учат? У власти очень разное видение этого…

- Де-факто мы должны рассматривать три территории относительно коллаборации. Это Крым, Донбасс и территории, захваченные после 24 февраля. Государство себя по-разному вело на каждом из этих участков.

Из Крыма говорили не уезжать. Говорили оставаться и сопротивляться.

С Донбассом и Луганском неясно.

А людям на территориях, захваченных после 24 февраля, говорили выезжать и не брать российские паспорта.

Но с другой стороны, каждый предатель и коллаборант должен быть наказан в рамках закона.

Если мы не накажем кого-то из предателей, это станет примером для других, что так можно. Есть закон, хотя он и не идеален. Я уверен, что депутаты в ближайшее время примут изменения в законодательство, которые сделают ответственность более жесткой.

Я знаю, что они должны ужесточить ответственность в отношении учителя, который занимался пропагандой и говорил "россия — это хорошо". Это не мое мнение, у меня оно другое.

– Какое ваше личное мнение?

– Сегодня 60% мелитопольских учителей находится на подконтрольных Украине территориях. Все они работают в мелитопольских школах онлайн. Получают заработную плату, хотя не так-то легко было этого достичь. И я благодарен правительству.

То есть все имели право выбора. Есть те учителя, которые остались в Мелитополе, но не пошли работать во вражеские школы, и они имеют право на возвращение в образовательное пространство. А есть те, кто предали и пошли. Мы с командой делаем реестр коллаборантов на нашей территории. В нем около тысячи человек. Но его тоже сложно создавать, потому что иногда люди наговаривают на других. Мы должны проверять информацию. И проводим консультации с депутатами по законодательству.

"Невозможно выжить на оккупированной территории, не взяв российский паспорт"

- Долгое время до жителей оккупированных территорий доносили месседж: не брать российские паспорта, потому что это нарушение закона, скоро освободят город и так далее. Сейчас видим, что это затянулось и люди, которые не взяли эти бумажки, в опасности, потому что поверили таким рассказам. Как им быть? Брать или не брать?

– Сегодня невозможно выжить на оккупированной территории, не взяв российский паспорт.

Наши люди не могут получать медицинскую помощь без него.

– Будет ли в дальнейшем наличие российского паспорта свидетельствовать, что человек коллаборант?

– Нет. Хотя получение российского паспорта – это плохо. Если можно избежать его получения, нужно все для этого сделать. Но если у тебя на одной ладони — жизнь с российским паспортом, а на другой — смерть без российского паспорта, ты имеешь право взять российский паспорт. Но после деоккупации сразу об этом проинформировать и сдать его, потому что это было сделано под давлением.

Законодательно должно быть решено, что такое российский паспорт. Должна быть возможность его сдать.

– Обсуждаются ли с вами такие инициативы?

– Да. В кругу народных депутатов обсуждается, как дать возможность сдать такой паспорт.

– В вашей презентации по восстановлению города есть интересные сроки исполнения, достаточно близкие. Уже 2023 год. Вы так быстро ожидаете возвращения города?

– Основная цель этого плана – это подготовительная работа, которая должна проводиться уже сейчас. Мы с командой жили в оккупации, мы знаем, что такое жизнь без связи. Все должны приехать максимально подготовленными. Этот план – это о работе до деоккупации.

"Мы либо боремся за свои права, либо возвращаемся в рабство"

– Готовы ли мы к сценарию Херсона? Город освободили, а он находится по факту на линии огня. Учитываете ли вы этот фактор?

– Вопрос немного в другом: где остановится линия фронта? Учитываем ли мы, что линия фронта будет такой, что город будет в зоне достижения артиллерии? Да. И в этом плане есть пункт об эвакуации жителей города.

– А как сейчас с эвакуацией? Кто занимается и сколько людей обратилось, условно, за последний месяц? Много ли людей уезжает?

– Эвакуацией занимается гуманитарный центр, который находится в Запорожье. Обеспечивается нашей командой. В кооперации с международными партнерами мы можем оплатить эвакуацию. Речь идет о сотнях людей ежемесячно, пользующихся бесплатной эвакуацией.

Обычно от Мелитополя до Джанкоя это оплата маршрутного такси, приобретение билета на поезд до Санкт-Петербурга, а затем автобус, который пересекает границу с ЕС.

– Знаете ли вы о фактах возвращения людей обратно в Мелитополь?

– Да. И таких случаев много.

– Я спрашиваю о сценарии Херсона, потому что есть люди, которые именно поэтому не хотят возвращения под украинский флаг. Известно ли вам о таких настроениях населения там?

– Мне они неинтересны. Это вопрос государственной безопасности. Украинская нация. Зачем брать за ориентир мнение кучки людей? Если на центральную площадь Мелитополя не возвращается украинский флаг, государства Украины не будет. Кто не согласен — могут уезжать.

Мы либо боремся за свои права, либо возвращаемся к рабству.

Мои родители сегодня вынуждены находиться вне дома, хотя они работали всю жизнь врачами и каждый день в 7 утра уже были на работе в Мелитополе. Таких людей десятки тысяч. Я думаю о них. Тем более что легально избранные власти выехали из города.

– Если говорить о сценариях завершения войны, что для вас Победа?

– Здесь не может быть двусмысленности. Вы хотите услышать от меня, что Победа – это возвращение Мелитополя?

– Мы хотели бы услышать ваше мнение.

– Для меня это комплекс мер. Возврат всех территорий, без исключения. Это получение достаточного количества ресурсов, чтобы строить новое государство. Это изменения в нашем обществе. Сегодня у нас есть внутренние враги, не надо забывать и об этом. Это освобождение всех наших пленных. И ключевое – изменение устройства в соседнем государстве.

– Какой сценарий развития событий в соседнем государстве нас устроит?

– Это проблема россии и ее жителей. Мы должны увидеть, что россия перестала быть опасной для мира. Любой сценарий меня устроит. Как именно это будет, не знаю, я не о геополитике, я – о Мелитополе.