Каховскую ГЭС после Победы нужно отстроить, — министр Сольский об угрозе для юга, запрете экспорта зерна и будущем молочной отрасли

Несмотря на то, что власти поставили в приоритет поддержку перерабатывающих отраслей и высокую добавленную стоимость, министр агрополитики Николай Сольский остается ревностным сторонником производителей сырья, в том числе молока. Какие аргументы для этого есть у министра Сольского, почему он считает, что в запрете экспорта зерна в ЕС украинские трейдеры не виноваты, каких агропроизводителей готов поддерживать и почему обязательно нужно восстанавливать дамбу Каховской ГЭС, расспрашивал "Телеграф".

Суходолом стали 150 тысяч гектаров земли

— Какая ситуация сейчас на юге после подрыва ГЭС и что делает министерство, чтобы не допустить кризиса для аграриев в регионе, где произошла эта катастрофа?

— Регион, которому нанесен наибольший ущерб тем, что произошло, — это левый берег, который сейчас находится под оккупацией. И очевидно, что какие-то конкретные действия можно будет производить там только после деоккупации. Мы разработали предварительные планы, чтобы понять, могут ли быть временные решения для системы орошения. Из-за подрыва дамбы произошла огромная утечка из водохранилища и уровень воды упал значительно ниже точки входа в две системы, то есть такого большого источника орошения у нас по состоянию на сегодняшний день нет. Поэтому нужно закончить войну, отстроить дамбу, наполнить водохранилище. Соответственно это займет не один год. После войны – это точно 3—7 лет. Сколько именно, зависит от многих факторов. До того времени этого источника воды не будет.

— Какие временные решения возможны уже сейчас?

— Их несколько, но они нуждаются в обсуждении. Проект по восстановлению плотины уже разрабатывается. Это большая социальная проблема, потому что жизнь села на Херсонщине в 90% случаев зависит от того, насколько успешным является хозяйство. Если этого нет, то нет выплаты арендной платы, нет всей другой жизни.

— Что теперь с землями в том районе? Сколько плодородных земель потеряно?

— Более 300 тыс. га земли остались без доступа к орошению. Очевидно, это большая площадь. Кроме того, фермеры, обрабатывавшие орошаемую землю, очень часто имели в аренде и не орошаемые площади, которые, по сути, дотировались ими в зависимости от сезона за счет орошаемых земель. Теперь им это делать будет труднее или невозможно. Поэтому размер проблемы значительно больше. Кроме того, есть и другой вопрос. После ухода воды из водохранилища примерно 150 тысяч гектаров земли стали суходолом. И нам нужно сделать определенные юридические действия путем внесения изменений в законодательство, чтобы ничего с этой землей не произошло, потому что через год-два все забудут, что это за земля, начнут там что-то делать. И при восстановлении дамбы будут проблемы. Мы подготовили законопроект, в течение двух недель внесем, должны сделать определенные юридические оговорки, чтобы эта проблема не породила потом другие проблемы.

— Угрожает ли Украине дефицит определенных видов аграрной продукции из-за последствий разрушения Каховской ГЭС?

— Нет такого, что сегодня случилась беда, а завтра вы приходите в магазин, и все в два раза дороже или какой-то продукции не стало. Это не та ситуация. Ее мы будем чувствовать понемногу, но долго и глобально. Мы на продукцию из этого региона, с оккупированной территории, в частности, в этом году не рассчитывали, давайте объективно. Но мы на нее рассчитываем в будущем. Это значит, что если мы освободим эти территории, то страна будет меньше зарабатывать, потому что будет меньше экспортировать.

О запрете экспорта

— Поделитесь, пожалуйста, результатами вашей работы по разблокированию экспорта зерна в некоторые страны ЕС. Что сделано министерством, чтобы эти блокировки не возникали и не останавливали экспорт другой продукции?

— В июне 2022 года мы впервые в истории независимой Украины полностью открыли европейские рынки. То есть обнулили экспортные квоты для рынков Евросоюза. В этом году этот льготный период продлен до июня 2024 года. Летом прошлого года мы взаимно упростили все ветеринарные и фитосанитарные процедуры. И бизнес показал активный экспорт. Очень быстро вся наша продукция попала на рынки Европы. Мы договорились с поляками и другими странами, что будет проходить только документальная проверка, то есть достигли упрощенного порядка проверок. Затем мы согласовали так называемые "Пути солидарности", которые включали логистические решения, как зерно будет ехать в страны ЕС и транзитом в другие страны.

— Когда ситуация изменилась не в нашу пользу?

— Зимой ситуация начала меняться глобально. И мы видели эти заявления от пяти стран, что местные фермеры страдают из-за большого наплыва украинского зерна. Что они продают меньше, чем могли бы продавать, и это неправильно, это дискомфортно. Когда это в первый раз возникло, у меня была встреча с несколькими министрами в Берлине. Речь шла о том, что ситуация ограничится заявлениями и помощью фермерам от Европейского союза. После этого мы встретились с предыдущим министром агрополитики Польши в Варшаве. В апреле этого года ситуация кардинально изменилась — пять стран ЕС, граничащих с Украиной, вдруг начали вводить односторонние запреты на экспорт. А Польша ввела еще и запрет на транзит.

— Были ли до этого какие-то договоренности на высшем уровне?

— До этого президент Украины был в Варшаве, состоялся разговор между президентами и польским премьер-министром. Речь шла о приоритетности транзита украинского зерна, пересекающего польскую границу. Договорились по основным культурам. И вдруг ситуация изменилась – Польша в одностороннем порядке объявила нашим фермерам, что запрещает все – транзит и экспорт. После этого поехала делегация из Украины, были непростые переговоры о возобновлении транзита. Он возобновился. Румыния фактически стала единственной страной из пяти, которая не ввела запрет. Проблем с транзитом после переговоров не было нигде, кроме Польши.

— Поляки также вернули проверки.

— Да, поляки, во-первых, вернули ветеринарный контроль, упрощенный раньше для всех видов продукции, во-вторых, очень сильно уменьшили объемы нашего экспорта через польскую границу. В том числе объемы транзита в другие страны. Мы вместе с Еврокомиссией создали отдельную рабочую группу и договорились, что какие-либо действия в отношении Украины не будут вводиться без участия этой рабочей группы. Эта комиссия заседала в июне и выезжала на польскую границу.

— Какие страны вы посещали для снятия запретов?

— Мы общались с руководителями профильных министерств этих и других стран ЕС, импортирующими нашу продукцию. В Болгарии были дважды, несколько раз в Польше, Румынии и Венгрии. Каждая из этих стран имела свои дополнительные требования. Болгары были недовольны экспортом нашего подсолнечника, мы договорились, что они воздержатся от любых дополнительных условий, в частности, импорта подсолнечного масла.

Я благодарен Румынии – она воздержалась от введения односторонних запретов. Например, румынам я объяснил, что мы очень хотим, чтобы нашим соседям было комфортно, мы все понимаем, но, наверное, они тоже должны нас понять. У них проблема — кто-то недозаработает, а у нас проблема — выживет ли фермер. И по Румынии мы договорились следующим образом — мы каждую неделю информируем их об объеме всей с/х продукции, которая идет и транзитом, и в Румынию. И если они видят где-нибудь экстраординарные ситуации — мы созваниваемся и решаем.

— Чем вы объясняете такую сплоченность пяти государств ЕС по защите собственных рынков, кроме политики и выборов в некоторых странах?

— Замечу, что все эти запреты вводились на фоне падения очень благоприятных цен на зерновые, которые существовали до этого — прошлой осенью они были экстремально высокими. В мире кукуруза стоила более 300 долларов за тонну – исторический рекорд. Для польской сельскохозяйственной отрасли это был рекордный год. Она увеличила производство и экспорт всей молочной группы товаров, мяса и многих других видов агропродукции, в том числе в Украину. Увеличение экспорта достигало 30%. Поляки были счастливы, в то время как у других стран были проблемы. Если мы возьмем Испанию, Италию, Францию, эти страны заботились о том, как обеспечить доплаты переработчикам, чтобы сбить экстремально высокие цены на агропродукцию для потребителей. Они говорили: "Нам бы такие проблемы, как у поляков".

— Какую ответственность понесут зернотрейдеры, злоупотреблявшие экспортом в ЕС?

— А что они нарушили?

— В частности, говорилось, что экспортировали продовольственное зерно под видом технического, чтобы избегать ветконтроля.

— По-моему, это все политика. Не было никаких нарушений.

— То есть Украина чиста в этом вопросе? Виноватых нет?

— Нельзя так ставить вопрос. Трейдеры торговали между собой, это всех удовлетворяло. У нас не было запрета экспортировать что-либо в Польшу. Были взаимооткрыты рынки. Дальше — что такое техническое зерно? Это часто звучит в нашей прессе. Что в это понятие вкладывается? У нас такого термина нет. Его иногда используют поляки. Давайте будем считать, что это зерно не второго класса, если мы говорим о пшенице, а четвертого или пятого, которое используется для производства кормов животным, а не для производства муки. Хотя это тоже философский вопрос. Второй класс можно смешать с четвертым и выпекать хлеб из такой муки. К тому же системы контроля работали всегда, и частные системы контроля работают лучше, чем государственные во всех странах, в том числе странах ЕС. Украинское зерно действительно хорошего качества. Был миллион историй, когда нашу кукурузу покупали, чтобы смешать с зерном из других стран.

— Хорошо, перестрою вопрос. Что делает министерство, чтобы такие отрицательные кейсы с запрещением нашего экспорта не происходили и не страдали другие отрасли?

— Никто не даст гарантию, что завтра, когда будет новый урожай, к власти не придет новая политическая партия и не введет новых запретов для нас. Мы можем минимизировать риски или подготовиться к подобным вещам, но заверить, что этого никогда не будет, не можем.

— Что сделано министерством, чтобы минимизировать такие риски?

— В переговорах с Евросоюзом по всей вертикали мы договорились и вернули производителям транзит через Польшу. Мы ввели электронную очередь со своей стороны для пересечения границы продукцией. Она работает уже второй месяц. Чем электронная очередь отличается от обычной? Она меньше раздражает украинских производителей и перевозчиков, хотя она может быть 9 дней, но эти 9 дней у тебя в телефоне, а не физически. Границу перевозчик проходит за день. Физически он стоит полдня. И мы не слышали нареканий на электронную очередь. Есть некоторые технические моменты, связанные с таможенными декларациями. Это сейчас дорабатывается.

— Какие требования выдвигает россия, чтобы работал зерновой коридор для Украины? Является ли аммиак до сих пор предметом торга?

— Но ничего не изменилось, эти требования давно публичны, россия о них сказала во всех соцсетях, в ООН также их озвучили. Это 5-6 требований: снятие санкций с российских госбанков, по экспорту запчастей, снятие запрета на экспорт сельхозтехники, в первую очередь. Это вопросы, связанные со снятием ограничений в сфере страхования и перестрахования. Разрешение экспорта аммиака и азотных удобрений из рф тоже остается в списке требований.

О встречном ветконтроле польской "молочки"

— Вы инициировали встречный ветконтроль польской молочной продукции на украинской границе в ответ на запреты, которые в отношении нашей агропродукции ввела Польша?

— Да, мы инициировали процедуры в отношении польских товаров, имеющих наибольшее количество по объему импорта в Украину. Не может быть такой ситуации, когда нам на определенной границе блокируют экспорт, и мы ничего не делаем. Не мы первые пошли на ограничения, мы не провоцируем. Но это пока остается инициативой.

— Почему для ответа полякам вы выбрали именно ветконтроль молочной продукции?

— Потому что ее больше всего поступает в Украину. Затем идут мясо, овощи. Это был сигнал от нас. Не важно, это молочные позиции или кондитерские.

— Почему вы предварительно не посоветовались с украинскими переработчиками молока? Они выступили категорически против этого решения, потому что это провоцирует дальнейшее обострение проблемы, а не ее решение.

— Я знаю, что в молочной отрасли худшая ситуация из всех. Кроме, наверное, этого и прошлого года. Есть причины, почему я так думаю, и хорошо, что они (производители молочной продукции) наконец-то стали зарабатывать. К сожалению, мне кажется, что это может не превратиться в долгосрочный тренд. Это ситуативно. У них дополнительные доходы появились из-за дешевого сырья.

– Почему вы не верите, что производители молочной продукции надолго сохранят положительный тренд?

— Рано или поздно молочники вернутся к традиционной конкуренции с фермерами Европы, имеющими огромные дотации. А еще есть конкуренция с южными странами, где каждый день осадки и зеленая трава, например, в Новой Зеландии. У нас нет такой погоды, и мы не можем дать таких дотаций, как в ЕС. Значит, у нас снова будет сложно. У нас молочка последние 15—20 лет действительно не развивается.

О скандальном сборе с переработчиков

— Большинство переработчиков молока категорически не поддержали вашу инициативу по введению сбора 0,5% от реализации с переработчиков молока для продвижения этого продукта (законопроект № 9162). Какова ситуация с этим законопроектом? Можно сказать, что он отложен?

— Эта история началась где-то с конца прошлого лета. 10 августа состоялась встреча, на которой присутствовали Виктор Кордубан, Фортунато Гуадолупи, Олег Волошин, Виталий Ковальчук, Сергей Быков, Анна Лавренюк, Андрей Дикун и другие. Обсуждали идею поддержки молочной отрасли. Я тогда сказал присутствующим: "Есть молочная отрасль, она не в лучшей ситуации. У вас миллион идей, они все — в разные стороны, по-моему. Выделим из них 3—4 и реализуем". Через некоторое время мы снова собрались, и они начали вырисовывать проблемы. Оказалось, что первая, глобальная проблема по молочным продуктам — это падающий рынок. Потребление молока в мире снижается. Даже моя дочь в 14 лет рассказывает мне, почему вода полезнее молока. В Украине наибольшее падение потребления молока среди европейских стран. Мы потребляем молочных продуктов на человека на 30—40% меньше, чем в среднем в Европе. Там его используют 250 кг в год, а мы около 160 кг.

— О чем договорились?

— Мы спрашиваем: как решать проблему? Ответ – маркетингом, рекламой. Объяснять людям, что это полезно, что нужно. Все собравшиеся согласились с тем, что больше эффекта будет, если вложить эту гривну не в продвижение какого-нибудь бренда, а потратить ее на то, что просто нужно больше есть сыру, что это полезно, и показывать эффект. Я говорю: здорово! Можете вы этим заниматься? А они говорят: если все вместе. А то я сброшусь, а тот не сбросится. Тогда я предложил – сами напишите законы. Проект закона написали. Но я подозревал, что будет такая история.

— Какова роль Ассоциации производителей молока (АПМ) и Всеукраинского аграрного совета (ВАС) в этом?

— Вы правильно спрашиваете. К этому были причастны АПМ и ВАС. Видимо, потому, что у них крупнейшие производители молока, которое передается на переработку. Потом пошли с этим законом, по нашей инициативе, в следующую ассоциацию. Они взялись его читать. И начались нюансы. То да, то нет. Я их собирал, а потом попросил: перейдем в комитет, и там на платформе будем обсуждать. А еще говорил, что нам точно нужно уменьшать НДС для отрасли, потому что молочники должны зарабатывать больше не только сейчас, но и завтра. В частности, и переработчики. Потому что война закончится, они будут конкурировать с дотациями для этой отрасли в ЕС. И когда появилась негативная реакция на последнем совещании, говорю: я нормально отношусь к вашим эмоциям. Поэтому, пожалуйста, предложите другие варианты. Но предложите! Не прячьтесь от этого. Для нас главное, чтобы вы этим занимались. Какое решение вы найдете, нам все равно.

— А почему вам это так важно?

— Я не идеалист, но мне это так же важно, как было важно, чтобы заработала земельная реформа. Ровно так же мне важны еще какие-то 20 других вещей, которые мы делали последние три года. Очевидно, вы хотите еще спросить о законопроекте № 8149 о репрезентативной группе и ВАС? (инициатива вызвала жесткое неприятие агросектором, который опасается, что властные полномочия этой группы министерство отдаст ВАС. — Авт. )

– Да, прокомментируйте, пожалуйста.

— Я последний раз в разговоре с представителями ВАС говорю: смотрите, вы же не можете претендовать на главную роль, потому что наиболее репрезентативной на рынке является ассоциация, возглавляемая Арсеном Дидуром (исполнительный директор объединения "Союз молочных предприятий Украины". — Авт. ). Поэтому говорю: если все-таки эта идея доживет и будет принята, сделайте конкуренцию между собой, мы вообще не против. То есть пусть входят в эту группу 10 ассоциаций, только не 100. Например, каждая ассоциация, объединяющая не менее 10% рынка. Весь бизнес должен быть вовлечен. Или если не все, то тогда это лучше не двигать, оно не будет работать. Поэтому мяч сейчас, абсолютно ответственно говорю, на стороне всех ассоциаций и производителей, и переработчиков. Я спокойно отношусь к этому, потому что я на стороне всех ассоциаций – производителей молока и переработчиков.

— Идею создания одной влиятельной репрезентативной группы не поддержали 16 ассоциаций агропроизводителей, а также Американская торговая палата и Европейская бизнес-ассоциация…

– Да, я знаю. Ассоциации против, а приходят производители из этих ассоциаций и говорят, что не против. Я бы тоже так поступал. Но у меня вопрос: вы согласны, что падает потребление молока и оно наименьшее в Европе? Вы согласны, что у нас ситуация ухудшится, не улучшится? Согласны. Согласны ли вы, что после окончания войны вы будете в худших условиях, чем сегодня? Говорят, что согласны. Тогда давайте будем честны друг с другом: у вас после окончания войны сразу не будет таких дотаций, как в Евросоюзе, и неизвестно, когда они будут. И я вам этого не обещаю. И если кто-нибудь после меня будет обещать — это будет ложь. Не будет в ближайшее время подобных дотаций.

— Уточните, пожалуйста, что дальше будет с этими инициативами?

— Инициативы в стадии обсуждения. Они не "взлетят", пока у бизнеса не будет своего мнения на этот счет. Единственное, что для меня принципиально, и я буду просить, настаивать, убеждать, — не хотите такие инструменты, давайте другие, но рабочие. И вы к этому должны серьезно отнестись — внутреннее потребление должно расти.

О проблеме расчетов сетей за агропродукцию

— Проблема плохих расчетов торговых сетей с переработчиками агропродукции обостряется. В парламенте находится законопроект, который приближает эту процедуру к директиве ЕС, но лобби от сетей блокирует его принятие. Будете ли вмешиваться и помогать аграрным компаниям, являющимся главными поставщиками товаров для торговых сетей?

— На мой взгляд, это вопрос эффективности системы контроля. Объясню. Например, вы – сеть, я – поставщик сыра или мяса, неважно, у всех одинаковое желание, одинаковые проблемы. Вы можете только две позиции поставить на полку, а производителей – 10. Как их выбрать? Конечно, вы говорите – полгода расчет за поставленный товар, например. Кто-то согласится, кто-то нет. Закон должен сказать — кого бы вы ни выбрали, расчет будет в течение такого-то, значительно более короткого срока. Но если есть кто-нибудь, кто согласится на срок расчета 6 месяцев? Тогда вы выстраиваете схему, которая предполагает, что с частью производителей расчет будет через три месяца, с остальными – через шесть. Но нужна система контроля. У нас есть органы по такому контролю. Я не очень уверен, что сейчас это будет эффективно работать, но нужно точно двигаться в этом направлении.

— Что вы предлагаете?

— Я поддержал идею самоконтроля, мы дважды встречались с сетями, переработчики агропродукции тоже были на встречах и выражали недовольство. В результате вышли на подписание меморандума, согласно которому сети обязались рассчитываться за базовые продукты питания в течение трех месяцев. Осенью мы снова встречаемся и смотрим, как они выполняют этот меморандум, потому что шансы уладить все принятием законопроекта очень велики. Сетям поставили условие: если вы и это нарушите, тогда у нас будут все аргументы обращаться к закону. Поэтому верю, что они будут соблюдать условия меморандума. Я считаю, что нам нужно двигаться в таком направлении. Здесь сомнений нет.

— Так вы поддерживаете законодательное урегулирование проблемы?

— Я поддерживаю несколько норм, которые есть в этих законопроектах. Законопроектов действительно несколько. Решить проблему расчетов следует в течение этого года. То есть начали с меморандума, а осенью обсудим, к чему мы переходим нормативно.

— Правильно понимаю, что меморандум – это переходный период?

— Наверное, да. Похоже, переработчики еще просили снять ограничение наценки сетей на некоторую продукцию. Я поднял этот вопрос на Кабмине. Он не нашел поддержки.

О поддержке виноделов

— Корпорация "Укрвинпром" обратилась к правительству с предложением ввести спецпошлину на винодельческую продукцию из Грузии и Армении, поскольку эти страны недружественно ведут себя в отношении Украины и поддерживают агрессора — рф. Какова ваша позиция по этому поводу?

— Слышал об этом. У меня пока нет позиции по этой ситуации. Следует изучать экономические последствия. Помню, как месяц назад был похожий разговор с Молдовой. И там баланс был такой: на каждый доллар, который они нам импортируют, приходилось 8 долларов нашего экспорта в Молдову. Супермаркеты в Кишиневе наполовину заполнены украинской продукцией. Что касается вина украинского, то следует отметить, что прошлый, 2022 год в общих цифрах был успешным для виноделов.

— Что улучшилось?

— Первое, это количество потребления украинцами нашего вина на одного человека — оно выросло, то есть динамика пошла в правильную сторону. Во-вторых, это рынки, которые мы открыли. Мы никогда так не экспортировали в Японию, в Скандинавию. А сейчас эти страны покупают наше вино по подписке. Достоинство нашего вина — то, о чем мы говорили 5—7 лет назад, но никто не верил, что мы сможем производить вино высокого качества. Это оказалось абсолютной правдой даже для украинцев – показатели потребления украинского вина увеличились.

— А что касается крафтовых производителей? Какова ситуация с законопроектом?

— По нему продолжаются дискуссии. Ассоциации небольших производителей поддерживают этот закон. Инициатива предусматривает, что меньшие производители платят меньше налогов, имеют меньше проверок, лицензии для них не обязательны. Законопроект готовится ко второму чтению. Крупные изготовители не поддерживают его. Говорят, что он создает неравные конкурентные условия. Но я считаю, что этот закон следует принять во втором чтении.

— Как вы оцениваете работу отраслевых объединений по защите виноделов?

— Ассоциации между собой не мирятся, у них жесткая конкуренция. В общем, по моему мнению, это нормально. Но чего у них не отнять – это истории успеха. Они двигаются в правильном направлении. Для других отраслей они пример, как надо делать. А когда у вас ребенок хорошо учится, вы и сами готовы ему больше помогать. Мы, соответственно, готовы об этой отрасли больше заботиться.