Если за кризис платят богатые - МВФ не нужен, с ним работают, когда платить будут бедные, - экономист Кущ

Известный экономист назвал ложным утверждение, что дефицит бюджета — экономическая проблема. На самом деле, по его словам, это — один из элементов выхода из кризиса

Украина – уникальная страна, которая классическими двумя бедами давно не ограничивается. Мы демонстрируем всему миру целый клубок проблем, распутать который, кажется, невозможно. Все годы независимости страна борется с коррупцией, но ситуация становится только хуже. Каждая новая власть обещает снижение тарифов, но суммы в платежках продолжают расти. Кандидаты в президенты обещают отказаться от сотрудничества с МВФ, но приходят к власти и продолжают ходить по миру с протянутой рукой. 

Об основных проблемах Украины и о том, кому выгодно, что они не решаются десятилетиями, «Телеграф» поговорил с экономистом Алексеем Кущем.

О коррупции

— Алексей, основной проблемой Украины официально считается коррупция. О ней говорят международные и отечественные эксперты, ее же называют в числе главных проблем простые украинцы в опросах. Хотя вряд ли опрошенные представляют масштабы проблемы…

— Коррупция – это сложная тема. Она есть во всем мире и существуют ее две основные формы – национальная и глобальная. Примером национальной коррупции может быть миллион долларов, который чиновник украл и закопал на огороде. При глобальной коррупции политические элиты вовлекаются в глобальную систему перераспределения финансовых потоков и при этом получают индульгенцию на все. Это именно та коррупция, которая подрывает украинскую экономику и стоит стране миллиарды долларов. Причем представители этой «большой масонской ложи коррупционеров» фактически становятся неприкасаемыми. Поэтому все заявления вроде «придет весна – сажать будем» — это пустые разговоры. С этими людьми никто ничего не может сделать даже на глобальном уровне, не говоря о национальном. Слабые несубъектные государства в этой борьбе беспомощны.

— Вы говорите, что коррупция есть во всех странах, но почему во всем мире говорят о нашей? Возможно, у нее есть какие-то национальные особенности?

— Наша коррупция токсична. Скажем, азиатская коррупция – «сервисная»: бизнес-инвесторам создаются комфортные условия для создания и развития бизнеса, и уже только с их прибыли чиновники-коррупционеры получают свои доходы. У нас коррупция стоит на «входе» в экономику. Если инвестор хочет построить завод, никто не станет ждать, пока этот завод заработает и, тем более, начнет приносить прибыль. Инвестор должен будет заплатить сразу. То есть ни о какой «сервисной» коррупции речь не идет – это настоящий рэкет.

— Инвесторы и чиновники-коррупционеры слишком далеки от народа. Часто эксперты, поясняя, чем плоха коррупция для обычного украинца, говорят, что именно из-за нее у нас нет дорог, школ, больниц и т.д. То есть, если бы коррупция внезапно исчезла, это все бы появилось? 

— Нет, не появилось бы. Мы ничего этого не увидели бы. Дело в том, что борьба с внутренней коррупцией не решит проблему глобальной коррупции, в которую вовлечена наша страна, а именно это и есть проблема номер один. Если сравнить украинскую экономику с автомобильным двигателем, то коррупция – это машинное масло. Представьте, что будет, если слить все масло: двигатель тут же выйдет из строя. Без внутренней коррупции все процедуры станут настолько сложными и длинными, что экономика просто остановится и, как следствие, общество лишится части доходов.

Конечно, это не означает, что коррупция – это сплошное благо для нашего общества. Самый главный вред от нее заключается в неравных условиях на рынке: ФПГ с помощью коррупционных рычагов просто уничтожают конкуренцию. Но борьба с коррупцией – это не предвыборные обещания и не создание очередного антикоррупционного органа. Надо менять всю систему, то есть создавать новый «двигатель».

О тарифах

— Вторая огромная проблема нашей страны – тарифы. Два года назад были слабые надежды на то, что они если не снизятся, то как минимум останутся на месте, но нынешние драконовские платежки не оставили от этих надежд камня на камне. Как вы считаете, снижение тарифов в Украине – это утопия, или все же при каких-то условиях реально?

— Снижение тарифов в Украине – это абсолютно реальная задача, но два года назад я, несмотря на звучавшие обещания, в их снижение не верил. Потому что, если президент обещает снизить тарифы, он должен объяснить, какие глобальные вещи для этого планирует поменять. Но поскольку об этом не то что никто не говорил, а даже не задумывался, мы видим рост платежек в большую сторону.

— О каких глобальных вещах речь?

— Речь идет об изменении тарифной модели. Если мы говорим о цене на газ украинской добычи, то ее формирование может происходить либо под воздействием «руки рынка», либо с помощью «руки государства». И первый, и второй варианты имеют право на жизнь. Например, богатое норвежское общество покупает газ, добытый в Норвегии, по рыночной цене. Но при этом национальный резервный фонд аккумулирует доходы от продажи углеводородов и уже накопил миллиарды долларов. 

С другой стороны, есть примеры ближневосточных стран, где цены на топливо существенно ниже рыночных. Да, кстати, и в США никто не додумался привязывать внутренние цены на топливо для населения к «международным котировкам». 

Украина демонстрирует уникальный пример третьего пути, при котором с населения снимаются коррупционные ренты. У нас нет никакого резервного фонда, а рост цен на газ для населения уходит в карманы узкой группы лиц. И при этом, как мы уже могли убедиться в 2019-2020, пресловутая привязка к «импортному паритету» работает только когда цены на газ в Европе растут – на снижение наш «рынок» не работает. В 2019-2020 у нас была рекордно теплая зима, и у власти появился исторический шанс для системной перезагрузки тарифной модели, прежде всего, по теплу, в пользу простого потребителя. Но этот шанс так и не был использован.

В этом и есть вся суть рентной модели экономики: когда цена на газ на мировых рынках растет — продавать потребителям дешевый газ украинской добычи, стоимость которого рассчитывается от импортного паритета с колоссальным количеством формульных накруток. Когда цена на газ на мировых рынках падает – продавать дешевый импортный газ по искусственно раздутым внутренним ценам. В такой системе координат потребители не выиграют никогда.

— Звучит как-то безысходно…

— Для изменения ситуации нужно поменять выгодополучателя, чтобы им были не пара десятков лиц, допущенных к «кормушке», а все потребители. Сегодня тарифы в Украине выполняют роль гибридного налогообложения и перераспределения дополнительной экономической ренты. Эта рента фактически отнимается от народа в пользу узкого круга лиц, а должна перераспределяться между всеми украинцами через низкие справедливые тарифы. При этом «справедливые» — это не этическая, а экономическая категория. В соответствии с международными стандартами учета, справедливая цена – это экономически обоснованная себестоимость плюс средняя по рынку рентабельность (порядка 5%).

Поэтому, обещая украинцам снизить тарифы вдвое, власти должны были сказать: мы приостанавливаем действие Третьего энергопакета в части обеспечения населения энергоресурсами, мы будем отменять законы о рынках газа и электроэнергии, мы будем принимать другие законы, предусматривающие новое перераспределение экономической ренты. И мы будем отказываться от сотрудничества с МВФ, поскольку он против снижения тарифов

О кредитах

— Кредиты МВФ одни называют помощью, а другие сравнивают с наркотической иглой. Насколько Украине нужна эта «помощь», можем ли мы обходиться без них? 

— Кредиты МВФ – это как скорая финансовая помощь. Если сравнить экономику с человеком, то кредит МВФ – это «реанимобиль», который выезжает к тяжело раненому. Его задача – остановить кровопотерю, стабилизировать состояние и довезти раненого до больницы. Украинская экономика в 2014-2015 получила тяжелое «ранение», и тогда у нас было два варианта. Первый – идти по пути военной экономики: провести полную реструктуризацию (а не такую, как провела Яресько), национализировать стратегические отрасли (в первую очередь энергетику), экспроприировать в пользу государства большие депозиты населения (скажем, более 2 млн грн). Второй – взять кредит МВФ.

Как видим, формула очень простая: если за кризис платят богатые, МВФ не нужен. К его помощи прибегают, если за кризис будут платить бедные. Очевидно, что второй путь для политических элит гораздо более комфортный: они по-прежнему могут забирать свои депозиты и пользоваться добывающими отраслями экономики. Поэтому страна пошла по пути сотрудничества с МВФ и вызвала «реанимобиль». Проблема в том, что до «хирургии»-то больного довезли, но не выгрузили – он так и продолжает лежать в реанимобиле. То есть, вместо того, чтобы теперь справляться своим силами, проводить реформы и восстанавливать экономику, мы продолжаем брать кредиты. 

— Выходит, что это бесконечный процесс? Пока будут давать, будем брать?

— У нас в стране происходит фетишизация сотрудничества с МВФ, которая уже вылилась в какой-то «карго-культ». И это не удивительно, ведь это единственный способ наших политических элит легитимизации на западе. Сам факт сотрудничества с МВФ как бы подтверждает, что страна движется в правильном направлении, и именно этим «козырем» у нас принято отвечать на любую критику. 

— В последнее время внешний долг начал замещаться внутренним – это можно отнести к позитивным изменениям? 

— Это можно было бы отнести к позитиву, если бы данный процесс не сопровождался резким ростом затрат на обслуживание долга, но именно это мы сейчас и наблюдаем. Если проанализировать бюджетные расходы, то в следующем году траты государства на обслуживание долга (это только проценты, без погашения тела кредита) вырастут со 158 млрд до 181,4 млрд грн. Ситуация уникальна: при общем снижении индикатора долговой нагрузки «долг/ВВП», а также на фоне улучшения долговых суверенных рейтингов страны на международном рынке, затраты на обслуживание долга растут! Это можно объяснить исключительно ростом стоимости обслуживания, в первую очередь доходности первичного размещения ОВГЗ: если в планах на 2021 год на внутренние долги направлялось 99 млрд грн, то в планах на 2022-й — уже 120 млрд. Словом, в Украине создана схема выведения десятков миллиардов гривен в пользу финансовых спекулянтов. 

О бюджете

— Все годы независимости денег в Украине либо нет, либо совсем нет, и я не помню ни единого случая, чтобы наш бюджет был принят без дефицита. Это такая мировая практика или сугубо украинская фишка? Чем вызван постоянный дефицит?

— В нашем обществе сформировалось превратное отношение к дефициту бюджета не только со стороны обывателей, но и со стороны чиновников и экспертов. А правда в том, что уже более 20 лет дефицит бюджета является не проблемой, а одним из элементов выхода из кризиса. Профицитный бюджет себе могут позволить очень немногие и очень богатые страны вроде Германии, которые к тому же имеют и торговый профицит, то есть продают на внешние рынки больше, чем покупают. Все остальные формируют дефицитный бюджет. 

Сегодня дефицит в 5% не является проблемой государства, а если есть модель динамического развития и возможности роста, то и 10% — не проблема. А вот если в стране есть внутренние дефициты (инвестиций, денег, ресурсов) и при этом принять профицитный бюджет, это нанесет экономике еще больший вред.

— Звучит не очень-то логично…

— На самом деле логика очень простая. Дефицит бюджета означает, что расходы государства превышают его доходы. А государственные расходы – это создание новых денег в экономике. Например, расходы государства на пенсии, зарплаты, социальные выплаты и т.д. становятся доходом домохозяйств, которые они в свою очередь тратят на товары и услуги. А инфраструктурные затраты государства становятся доходами бизнеса, который получает возможность работать и развиваться. Правда, если в стране нет модели экономического развития и она не знает, куда тратить деньги. возникает проблема: в этом случае средства расходуются неэффективно и мультипликатор не срабатывает. 

Сегодня мы видим, что во всем мире и сильные экономики, и те, кто послабее, успешно применяют бюджетный дефицит для выхода из кризиса и в итоге получают большой рост. Украина же получила во втором квартале рост на 5%, в то время как во втором квартале 2020-го у нас было падение на 10%. То есть мы даже не отыграли прошлогодние потери.

Это говорит о том, что один лишь бюджетный дефицит нам уже не помогает. Наша экономика – как подводная лодка, которая села на дно и уже пошел процесс заиливания. Силой собственных двигателей мы уже не можем сдвинуться с места, и со временем ситуация становится только хуже. 

— И кто или что нам могли бы помочь, кроме, конечно, МВФ?

— Это в первую очередь задача Минфина, но дело в том, что это министерство на системном уровне неспособно реализовывать крупные проекты. Крупные – как по количеству денег, так и по числу задействованных реципиентов. И это приводит к тому, что когда в стране есть деньги, Минфин вместо того, чтобы, например, профинансировать медицину, купить необходимое оборудование, выплатить зарплаты врачам, просто выкупает на 330 млн долларов финансовый мусор в виде ВВП-варрантов и досрочно погашает облигации на 800 млн долларов, которые вполне можно было не погашать. Все просто: бросить деньги на счета нескольких инвестфондов гораздо проще, чем искать «мелких» получателей в стране.

Отсюда же и эта тяга к бесконечному строительству дорог. Зачем работать, если можно просто забросить деньги нескольким подрядчикам и с чистой совестью сказать: все, деньги кончились!

О «хорошей жизни»

— В последнее время в Украине периодически всплывает месседж о том, что украинцы еще никогда не жили так хорошо, как сейчас. Действительно ли нам так хорошо, а мы просто признаваться не хотим?

— Мне это напоминает старый анекдот: «Издан указ, что украинцы будут жить лучше. Список украинцев прилагается к указу». На самом деле подобные заявления – это очередной пример «экономической софистики» и нищеты смыслов, поскольку авторы подобных выводов понятия не имеют о том, как определяется богатство наций.

Начну с того, что сегодня в стране продолжается деиндустриализация экономики и десоциализации государственной политики. Но при этом глобальный мир становится богаче, и часть этого богатства просачивается в том числе и в Украину. Здесь надо подчеркнуть, что в целом феномен роста богатства характерен практически для всех стран мира от Эфиопии до Швеции. То есть и россияне, и белорусы, и северные корейцы сегодня живут лучше, чем когда бы то ни было. 

Если же говорить о конкретных цифрах, то в 2019 году Credit Suisse Research Institute опубликовал аналитическое исследование относительно уровня мирового богатства. И при сопоставлении удельного веса нашей страны в общем размере мирового богатства и удельного веса в общемировой численности взрослого населения (0,1% и 0,7% соответственно) становится очевидно: наш уровень благосостояния всемеро ниже среднемирового уровня. 

— То есть вывод такой: благосостояние растет, но, во-первых, украинские «реформы» не имеют к росту этого благосостояния никакого отношения, а во-вторых, в других странах оно растет еще стремительнее?

— Да, рост благосостояния населения – это мировой тренд последних 20 лет. Никакой заслуги в этом росте наших политических элит нет, зато их «заслуга» в том, что по коэффициенту Джини у нас усиливается имущественное расслоение. Именно власть виновата в новой структуре украинского общества, где нет среднего класса. 

В структуре доходов украинцев 34,6% занимает социальная помощь и прочие государственные трансферты, в то же время прибыль от предпринимательской деятельности – всего 15,4%, а доход от собственности – 1,6%. По данным Госстата, треть украинцев сталкиваются с проблемами оплаты лекарств и услуг врачей, то есть по пирамиде Маслоу они не могут обеспечить даже базовые потребности для физиологического выживания.

Одной из основных проблем украинской экономики является трудовая бедность. Не проблема найти работу на 6-7 тыс. грн, проблема — прожить на эти деньги. Кстати, такая модель отношений с работодателем, когда работник еле дотягивает от зарплаты до зарплаты, называется трудовым рабством.

— При этом сторонники «хорошей жизни» утверждают, что депозиты населения растут. Хотя, честно говоря, сопоставить суммы сложно из-за дефляции, а также из-за того, что цифры по вкладам представлены в гривневом эквиваленте. Так что приходится верить на слово.

— Есть такой показатель, как коэффициент проникновения, который показывает отношение депозитов населения к ВВП. В развивающихся странах он находится на уровне 35% и выше. Так вот, если в 2013-м он составлял в Украине 29,1%, то в 2014-2015 снизился до 20,2%. Тогда это можно было объяснить банкопадом, но коэффициент продолжил снижаться и в 2017-2019-м составил 13,9%. По итогам 2020-го данный индикатор составил 16%, что в два раза ниже, чем в группе развивающихся стран. 

О «богатстве» украинцев по сравнению с прошлым периодом можно будет говорить, когда средства населения в банках достигнут отметки в 1,6 трлн грн. Учитывая, что на сегодня на депозитах лежит менее 700 млрд грн, нам еще расти на целый триллион. 

— Экономисты часто говорят, что сегодня в Украине «африканские зарплаты» и, как я понимаю, дело не только в размере?

— Речь идет вот о чем. Немецкий экономист Бруно Кналл в своих работах о порочном круге бедности отмечал, что деградирующая экономика не в состоянии обеспечить инвестиции в систему образования и профподготовки. Отсюда — острый дефицит квалифицированного персонала, что в свою очередь способствует снижению сложности экономики и ведет к дальнейшему сокращению расходов на образование. Но поскольку в ряде отраслей без квалифицированного персонала все же не обойтись, немногим оставшимся профессионалам начинают платить в разы больше, чем в среднем по рынку. А в перспективе таких специалистов и вовсе приходится «импортировать» из развитых стран. Это и есть «африканская модель зарплат»: в некоторых странах Африки технологам и инженерам из Европы платят в 5, а то и в 10 раз больше, чем они могли бы получать у себя на родине.

— Недавний опрос показал, что среди всех эмоций, которые испытыают украинцы, перевешивают усталость и надежда. Это позволило авторам исследования прийти к выводу, что мы – нация уставших оптимистов. Как вы считаете, это верная характеристика?

— Я бы сказал, что украинцы – это нация разочаровавшихся людей. Разочарование – это именно та эмоция, которую формируют усталость и надежда: человек долго на что-то надеялся и устал ждать. Это опасно социальной фрустрацией. 

Если мы посмотрим на примеры стран, которым удалось провести серьезные преобразования в экономике, то увидим, что их граждане были объединены общими идеями, амбициозными задачами, и в целом для них был характерен высокий кумулятивный энергетический запал. У нас этого нет даже близко. Украинское общество – это разряженный аккумулятор, который можно завести только с толкача или прикуривателя. Таким «толкачом» для нас периодически становится МВФ, но от фрустрации это не спасает. Колоссальный уровень несправедливости в стране все больше усугубляет разочарование людей.